Астроном или Работа по коррекции звёздного неба
Шрифт:
– И в тему, и по сезону, - зевнул Алекс. Он делал то, что ему говорили, поскольку это оплачивалось, но оставлял за собой право иметь собственное мнение и иногда его высказывать. Любой человек имеет на это право, даже если не подозревает об этом. И любой гражданин в удобное ему время может, даже молча, и даже не шевеля губами, высказывать кому угодно, внутри себя, любые недовольства в какой угодно форме.
– А почему такой странный юбилей - восемьдесят восьмая передача?
– Ой, не знаю... Артур Константинович был таким оригинальным человеком всегда...
–
– Так он же из домпионеровских коротковол-новиков, поэтому и 88, - коротко пояснил видеоинженер.
– Ясно. Капитан, - позвал за собой Дмитриев, выходя из тесной аппаратной на более-менее свежий воздух, размышляя, что за необычностью номера юбилейной программы ничего кроме желания выделиться не было. Термин: 'домпионеровские коротковолновики' был малопо-нятен, точнее сказать, не понятен совсем.
Фролов вышел следом и вопросительно посмотрел на подполковника.
– Заканчивайте все тут, а я в управление. Шведова сейчас пришлю с машиной в помощь. Как приедете, зайдите ко мне... попробуем выстроить план работы.
– Понял, как приедем, зайду.
С некоторым подозрением пока относились друг к другу подполковник Дмитриев Михаил Григорьевич и капитан Фролов Валентин Сергеевич, не было еще у них такой передряги, после которой каждому становится ясно, что может один ожидать от другого. Они только присматривались друг к другу, и переходить 'на ты' было рановато.
Да и само появление в отделе у Дмитриева нового сотрудника произошло без его ведома, просто генерал представил Фролова и выразительно покосился на телефон. Михаилу Григорьевичу подумалось, что нужно еще раз просмотреть личное дело капитана и при необходимости уточнить детали.
Не до улучшения отношений сейчас, слишком уж навязчиво нанизываются эти дела одно на другое, да и спокойнее, когда между подчиненным и начальником есть дистанция - обзор лучше. Только с таким быстрорастущим комом в начальниках можно долго не засидеться, слишком уж все показательно.
Водитель у Михаила Григорьевича был приучен не мешать глубоким, важным размышлениям, поэтому Дмитриев не сразу сообразил, что машина уже подъехала к управлению, поначалу он думал, что они просто стоят в пробке, пока не пиликнул в кармане телефон, принявший СМС-ку. Подполковник, очнувшись, молча вышел и захлопнул за собой дверцу, заставив водителя болезненно поморщиться.
Отдав распоряжения Шведову, Дмитриев начал заново просматривать видеоматериалы. Если все это убийства, то образуется весьма занятная цепочка... надежд на то, что это случайные совпадения ненасильственных смертей уже практически не оставалось, последней соломинкой было не полученное пока заключение судмедэксперта. Ожидание Фролова затягивалось и начинало раздражать, вызывая подозрения о намеренной неторопливости подчиненного. Именно в этот момент в дверь постучали.
– Входите.
– Разрешите?
– Капитан был нагружен стопкой кассет, из под верхней торчали несколько листов, очевидно, с долгожданными заключениями.
– Это я взял еще
– Так у нас тут скоро 'Госфильмофонд' образуется. Только вряд ли будет на это время.
– Почему?
– Событий много, а ясности никакой, сидеть и смотреть передачи о моде нам не дадут. Кассеты вот сюда до кучи. Что эксперт резюмировал?
– Готово по всем четырем случаям. Судмедэксперт сказал, что теперь он знал, где искать.
– Ну и чего он там нашел, где искал?
– Смерть во всех четырех случаях наступила из-за повреждения, похожего на точечный ожог коры головного мозга в разных участках.
– Никак не могу привыкнуть - только представлю, что они в этом копаются и дотошно все рассматривают, так передергивает.
– Подполковник брезгливо сморщил нос.
– Продолжайте.
– В первом эпизоде с депутатом Матюхиным смерть была вызвана повреждением зоны, отвечающей за дыхание, что привело к полному параличу соответствующих органов. В случае с певцом Вяземским судорожное сокращение мышц левой руки привело к болевому шоку и разрыву сердца, у него мозги повреждены в двух местах...
– Значит, все-таки были.
– Не понял?
– Были мозги-то у Вяземского, я говорю. Туго соображаете, товарищ капитан. Продолжайте.
– В эпизоде с пародистом Комаровым, - Фролов, конечно, обиделся, но вида опять решил не подавать и не высказывать начальству, что ему сейчас не до плоских бородатых шуток, - внезапно остановилось сердце, то есть, действительно, когда Комаров падал на штырь, он был уже мертв. По словам эксперта, сердце сжалось до необычно малых размеров и уже больше не разжалось.
– Тоже повреждение коры головного мозга?
– Да, только в другой области. В четвертом случае произошло резкое сжатие всего пищевода, и наступил болевой шок...
– Значит не отравление?
– Посуда и кофе еще на экспертизе, сказали, что будет готово завтра, только у него повреждения мозга аналогичные предыдущим эпизодам. При неповрежденной черепной коробке.
– И как судмедэксперт это объясняет?
– Никак, сказал, что его дело выяснить причину смерти, а как этого получилось, уже его не касается.
– Не обращайте внимания, он всегда был грубияном. Что сами думаете?
– Пока не знаю, но все четыре случая теперь можно объединять в одно дело.
– Полагаете, если дело будет одно, а не четыре, то его быстрее раскрутим? Или отчетность улучшится?
– Нет. Просто все можно будет рассматривать через повторяющиеся элементы.
– Ну, давайте рассматривать.
– Корреспондент Силаев присутствовал во всех четырех случаях и признался, что для достижения известности желал смерти Матюхину, что слышал оператор Резников. Со слов самого Силаева, сам Резников сказал: 'Сейчас прицелюсь'. Оператор присутствовал в первых трех случаях, как и звукооператор Бадиков. Водитель съемочной группы Зямин теоретически мог присутствовать в первых трех случаях, но был замечен только в третьем, когда вступил в разговор с остальными.