Атаман А.И. Дутов
Шрифт:
В ходе беседы с Дутовым и Анисимовым Вологодский подтвердил сказанное в интервью, после чего протесты оренбуржцев стали адресоваться в Совет министров и непосредственно Верховному Правителю адмиралу А.В. Колчаку. В архивах Москвы и Оренбурга мне удалось обнаружить два таких протеста — самого Н.С. Анисимова в Совет министров и Войскового правительства Оренбургского казачьего войска Верховному Правителю. Наиболее резко протестовал Анисимов:
«Я не имею в виду докладывать подробно Совету Министров о том, что в оскорбительных и для командования армией и особенно для войска Оренбургского отзывах главы Российского Правительства кроме неправды, подтасовки фактов и крайнего сгущения красок нет ничего. Опровержение всего этого уже сделано по команде Генералом Дутовым, как командующим армией и Войсковым Атаманом. Своей же задачей перед Советом Министров ставлю следующее положение: предположим, что всё изложенное в газете есть правда от начала и до конца, то мог ли и тогда глава Правительства говорить об этом в печати? Допускала ли это военная этика? Допускал ли это, наконец, просто Государственный разум?
Для доказательства того, что этого делать было нельзя, я возьму примеры из прошлого. В начале Германской войны, вследствие несчастно сложившихся обстоятельств, у Сольдау погибла со всем имуществом целая первоочередная, дисциплинированная армия, причём достоверно известно, что почти без боя сдавались в плен лучшие гвардейские части. Заявлял ли в печати тогдашний Министр Председатель о разложении русской армии и о негодности командного состава? Нет, этого не было. И вполне понятно почему. Это — мог сделать только Министр, который определённо стремился бы к подавлению духа в войсках, подрыву авторитета командного состава и, как неизбежное следствие, — гибели Родины.
Дальше. Разгром нашей армии в Галиции, оставление в руках противника интендантского имущества большой ценности, оставление, даже без выстрела, подвозимых новых английских пушек, бегство солдат даже до того, что пришлось с тыла высылать карательные отряды и вешать бегущих на столбах по дороге. Оповещалось ли о такой катастрофе миру бывшим Министром Председателем? Нет не оповещалось.
Это одно положение. Другое — это то, что мы принуждены видеть в выпаде Председателя Совета Министров не только неумную политику, но определённую травлю Оренбургского казачества, двухлетняя эпическая борьба которого у всех на глазах. Были оставлены Казань, Симбирск, Самара с огромным имуществом. Была, наконец, оставлена Уфа и Стерлитамак, поставившие Оренбургскую армию в тяжкое положение и предрешившие участь Оренбурга ещё с осени 1918 г. Почему же господин Председатель Совета Министров не нашёл в этом ничего достойного внимания общества, а нашёл необходимым афишировать только неудачу Оренбургского казачества? Да ещё в таком недопустимо оскорбительном для войска освещении? Неужели та кровь, которая пролита и сейчас обильно льётся войском, то разорение, те пылающие и уничтожаемые дотла станицы заслуживают со стороны главы Правительства только такого отношения?
Обращаюсь, наконец, к последним дням. Нам известно из официальных источников, что не «возрождающаяся», — как говорит Министр Председатель, — а всегда боеспособная Оренбургская армия, обильно полившая своей кровью обратный путь до Оренбурга, — в настоящее время упорно бьётся с успехом под стенами этого города, отдавая ежедневно по 100–150 жизней на благо Родины, а в то же время Западная армия уже откатилась за сотню вёрст назад, отдав два города. В рядах этой армии есть и разложение. Правый фланг и тыл Оренбургских корпусов снова под большой угрозой. Может быть, господин Министр Председатель на днях в печати будет говорить о позоре разложения частей Западной Армии и о негодности и неспособности командного состава?!
О борьбе казачьей армии под Оренбургом в настоящий момент я считаю нелишним привести выдержки из оперативных донесений, чтобы моё заявление об «упорной борьбе под стенами Оренбурга» не было голословным. «Орск, 16-го мая 19-го года, оперативная, Оренбургский участок. [На] правом боевом участке тремя сотнями 23-го полка 14-го мая занята гора Платова, что на 12 вёрст северо-восточнее Оренбурга. Пока вследствие чрезмерного переутомления после крайне ожесточённого боя на линии хутора Белова, не имея физической возможности двигаться, части закрепились на линии гора Платова, гора Алебастровая и станица Нежинская. 15-го противник оставил свои окопы на правом фланге участка и отходит за Сакмарский разъезд. В окопах оставлено красными много патрон. Оставленные позиции заняты нашими частями. Потери на этом участке за 13 мая: убито 4 офицера и 72 казака, ранено 2 офицера и 56 казаков, без вести пропало 76 казаков».
Я считаю долгом обратить внимание Совета Министров, что в войне нормальный процент убыли распределяется так: 5–7 процентов убитыми и 93–95 ранеными и контужеными. Приведённые же донесения показывают, что из всего числа выбывших из строя убито гораздо больше, чем ранено. И это явление — постоянная особенность казачьего фронта. Не стыдно ли главе Российского Правительства хотя бы перед трупами!
Другое донесение. «Орск, 18-го мая 19 г., оперативная, Оренбургский участок. Наши части заняли хутор Гребени. Южнее наши части заняли станцию Меновой Двор и южную часть ж. дор. моста через Урал и продолжают наступать для овладения городом Оренбургом. Мост цел. 8-ой казачий полк занимает станицы Павловскую, Никольскую, Городищенскую, Краснохолмскую и Красноярскую (это линия станиц по левому берегу Урала к западу от Оренбурга). Красные обстреливают эти станицы с правого берега реки Урала слабым артиллерийским огнём». Совет Министров изволит видеть, что делает слабая [1983] числом казачья Оренбургская армия. А где сейчас Западная армия, передовая линия которой, кстати сказать, тоже заполнена Оренбургскими казаками, я полагаю Совету Министров известно.
Только что прозвучали в газетах яркие, выразительные, отдающие должное войску Оренбургскому, слова ВЕРХОВНОГО ПРАВИТЕЛЯ, Генерала Жанена, Адмирала Танаки, Помощника Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего Генерала Бурлина, справедливо указавшего, что только за спиной многострадального Оренбургского казачества оказалось возможным создать Сибирскую армию, — как резким, оскорбительным для войска и гасящим дух диссонансом прозвучали слова министра Председателя.
Мне известно, что номер 102 газеты «Наша Заря», помимо нашего воздействия и даже без нашего ведома, не допущен на фронт распоряжением особой канцелярии Верховного Главнокомандующего. Значит, слова и мнения главы Правительства, опубликованные в печати, признаны могущими дурно повлиять на дух армии.
Что это? Измена ли делу возрождения России или просто недомыслие?!
И в том и в другом случае войско Оренбургское не может иметь доверия к такому лицу (т.е. к Вологодскому. — А.Г.) и решительно протестует против такого оскорбительного выпада Министра Председателя по его адресу» [1984] .
1983
В документе ошибочно — «слабое». — А.Г.
1984
ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 3. Д. 61. Л. 2–5.
Члены Войскового правительства были более дипломатичны и последовательно опровергли все тезисы председателя Совета министров [1985] . В их ответе отмечалось, что «заявление же это Вологодского указывает на то, что он смотрит на всё с обывательской точки зрения, но для того, чтобы правильно судить об этом, надо быть воином или казаком в душе, чтобы понять всю трагедию, совершающуюся в душе воина, оставляющего свою позицию, и казака, отдающего врагу родные станицы… Всё высказанное Министром Вологодским об Оренбургском казачьем войске и его армии показывает недоброжелательное отношение к Оренбургскому войску, основанное на непроверенных слухах и отнюдь не укрепляющее фронт и ведущее к благу России, поэтому Войсковое Правительство просит Ваше Высокопревосходительство оградить Оренбургское войско от подобных выпадов по его адресу, с чьей бы то ни было стороны» [1986] . К сожалению, нет сведений о содержании протеста самого А.И. Дутова, хотя по имеющимся данным такой протест был и даже зачитывался вместе со статьёй Вологодского и представлением Анисимова 2 июня 1919 г. на вечернем заседании 3-го очередного Войскового Круга Области Войска Оренбургского [1987] .
1985
ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 32. Л. 42—43об.
1986
Там же. Л. 43—43об.
1987
Протоколы 3-го очередного Войскового Круга. С. 386–387.
В ГА РФ удалось обнаружить источник, которым пользовался Вологодский, критикуя оренбургское командование. Это докладная записка военно-окружного контролёра Оренбургского военного округа на театре военных действий С. Жихарева, подготовленная ещё, видимо, в феврале — начале марта 1919 г., как писал её автор, «во исполнение приказания Вашего, Г. Государственный Контролёр, основанного на сделанном Вам г. Председателем Совета Министров предложении иметь от меня сведения о тех впечатлениях, которые создались у меня относительно происходивших в жизни Оренбургской Армии событий — не как у Представителя Государственного Контроля, а как у стороннего очевидца событий» [1988] . Небезынтересно, что подлинник записки с пометками её читателей, в том числе, видимо, самого Вологодского, хранится в делах Совета министров вместе с докладом Анисимова по этому вопросу, а копия — в личном архиве Вологодского [1989] . Судя по всему, на основе записки Жихарева 25 февраля 1919 г. государственным контролёром был сделан доклад на вечернем заседании Совета министров [1990] . В майском интервью Вологодский, по сути, своими словами передал содержание этой записки. Однако кое-что добавил от себя и исказил вследствие слабого знакомства с историей антибольшевистского движения и обстановкой на Южном Урале. В итоге статья получилась значительно резче записки и разразился скандал.
1988
ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 3. Д. 61. Л. 6.
1989
Там же. Л. 6—10об.; Ф. 193. Оп. 1. Д. 3. Л. 13—17об.
1990
A Chronicle… Vol. 1. P. 214, 249.
Тем не менее основные обвинения оренбуржцев вполне могут быть отнесены не только к интервью, но и к тексту записки Жихарева, в связи с чем уместен вопрос о той роли, которую играл последний в Оренбургском военном округе на театре военных действий. Исходя из текста записки, явно недоброжелательной
1991
ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 14. Д. 208. Л. 1об.
С государственной точки зрения Вологодскому такое интервью давать и публиковать ни в коем случае не следовало, т.к. оно подрывало авторитет армейского командования, не случайно номер газеты с интервью Вологодского был распоряжением особой канцелярии Верховного главнокомандующего не допущен на фронт независимо от протестов оренбуржцев. Наиболее целесообразно было провести закрытое расследование произошедшего и не дискредитировать армию. Однако Вологодский с его ограниченным кругозором провинциального адвоката посчитал иначе [1992] . Словно желая загладить свою вину, редакция «Нашей Зари» уже в № 104 от 17 мая опубликовала статью «Казачка-герой» о героизме оренбургской казачки М. Пастуховой. Вызывает удивление не только сам факт интервью Вологодского, но и крайне низкий уровень его информированности о происходящем на подчинённой его правительству территории. Выдвигая обвинения, премьер руководствовался одним-единственным и притом непроверенным источником (в его личной папке с материалами о Дутове, Семёнове и Хорвате других документов о положении на Южном Урале, кроме упомянутой записки и анонимного письма о злоупотреблениях оренбургских почтово-телеграфных служащих, нет), в результате чего сам попал впросак. В то же время глупость это или измена — судить пока рано. Хочется верить, что в дальнейшем этот вопрос прояснится.
1992
Критическую оценку личности и способностей П.В. Вологодского современниками см.: Государственному делу преданы… / Публикация С.В. Дрокова // Белая армия. Белое дело: Исторический научно-популярный альманах (Екатеринбург). 1999. № 6. С. 84.
17 мая в Омск с фронта вернулся Колчак. Дутов, находившийся тогда фактически не у дел, был в составе делегации, встречавшей Верховного Правителя. 23 мая атаман принял участие в заседании совещания представителей казачьих войск при помощнике военного министра и сделал доклад о создании казачьего министерства и совещания при нём в 25 выборных от всех войск [1993] .
В этот же день Отдельная Оренбургская армия была переформирована в Южную. Ставка, видимо, осознала невозможность самостоятельной борьбы казачьей конницы без поддержки армейской пехоты (конница не могла штурмовать укреплённые районы в полосе железной дороги, а военные действия были привязаны именно к ней) и создала смешанную армию со значительной долей оренбургских казаков (свыше 45%). Дутов освобождён от должности командующего армией и Указом Верховного Правителя № 257 назначен на пост Походного атамана всех казачьих войск и генерал-инспектора кавалерии Русской армии, оставаясь при этом Войсковым атаманом Оренбургского казачьего войска [1994] . О готовящемся почётном назначении он знал задолго до подписания Колчаком Указа (до февраля 1917 г. должность Походного атамана могли занимать только члены императорского дома). Ещё 23 апреля 1919 г. депутаты Войскового Круга одобрили грядущую перемену [1995] .
1993
РГВА. Ф. 39709. Оп. 1. Д. 5. Л. 32об.
1994
ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 28. Л. 39.
1995
ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 27. Л. 57.
Прощальный приказ Дутова войскам был подготовлен ещё 26 апреля, а опубликован лишь 27 мая. Атаман никого не забыл. В своём приказе он писал:
«История нашей Армии неразрывно связана с историей борьбы Оренбургского Казачества с большевизмом.
Восстание казаков в станицах и их партизанские действия привели к занятию города Оренбурга 20 июня 1918 года.
Это позволило мне при посредстве Штаба Округа, а после Штаба Армии выполнить крупную работу по созданию правильно организованных войск.
Всем известны и хорошо памятны те чрезвычайно тяжёлые условия, в которых находились Командование и войска в смысле формирования и снабжения.
Оренбургская Армия была охвачена тесным полукольцом противника, не имея глубокого, не угрожаемого со стороны неприятеля, тыла.
Формирование приходилось вести тут же на театре военных действий.
Правильного обучения не было, так как части иногда до окончания сформирования приходилось отправлять на фронт.
Обстановка требовала высшего напряжения, и казачье население безропотно выставило в ряды армии всех до 55 лет.
Успешная операция по овладению Орском открыла путь подвоза из Сибири боевых средств, и это дало возможность вести успешную борьбу по январь месяц.
В этот и последующий тяжёлые периоды жизни армии ей не раз приходилось прекращать решительные действия, вследствие истощения огнестрельных припасов.
Далее, части Армии и население пережили минуты малодушия, но зато большая часть мужественно перенесла все тягости и лишения и после этого целым рядом примеров своей боевой работы доказала верность долгу перед Родиной, и я уверен, в дальнейшем явит новые примеры отваги и самопожертвования.
Благодарю всех Начальников, офицеров, казаков и солдат 1-го и 2-го Казачьих корпусов и 4-го Армейского за непрерывную боевую работу в течение четырнадцати месяцев.
Благодарю всех из состава бывших офицерских рот, принявших видное участие в начале борьбы, когда вооружённые силы Казачества были очень незначительны.
Приношу глубокую признательность своему ближайшему Помощнику и заместителю — Начальнику Штаба Армии, Генерального Штаба, Генерал-Майору Вагину, разделившему со мной труды командования Армией при указанных, чрезвычайно тяжёлых условиях, при недостатке средств борьбы и вынесшего на своих плечах главнейшую организационную работу, состоя с июля 1918 года во главе Штаба Округа, а после Штаба Армии.
Прошу принять искреннюю благодарность Командира 1-го корпуса Генерала Жукова и 4-го Армейского корпуса Генерала Бакич, нёсших на себе тяжёлую ответственность командования почти во всё время существования Оренбургской Армии, а также Командира 2-го казачьего корпуса Генерала Акулинина, который в короткий срок своего командования сумел влить в войска наступательный дух и энергию.
Сердечно благодарю своих ближайших сотрудников: по управлению, руководству войсками и разработке стратегических операций Генерал-Квартирмейстера, Генерального Штаба, Полковника Белаш; и организационной работе Армии Дежурного Генерала Полковника Альметева, а также благодарю исполняющего должность Начальника Оперативного отделения Капитана Кострова, напряжённо проработавших в Штабе Армии со дня его сформирования.
Благодарю Главного Начальника Округа и Начальника Штаба Округа и Управлений, а также Начальника Военных Сообщений Полковника Лазарева за их работу при чрезвычайно тяжёлых и неблагоприятных условиях.
Всем частям и Начальникам в составе новой Армии при более благоприятных общих условиях ведения войны искренне желаю ещё больших успехов на пути к осуществлению общей высокой задачи, объединяющей всех Русских, любящих свою родину — освобождения России и её духовного центра Москвы от большевистского ига и созыва Народных Представителей возрождённой России.
В добрый час!» [1996]
1996
РГВА. Ф. 39625. Оп. 1. Д. 17. Л. 398—398об.
Походный атаман всех казачьих войск
27 мая состоялась встреча Дутова и начальника Главного управления по делам казачьих войск генерал-майора Б.И. Хорошхина с адмиралом Колчаком [1997] , и в тот же день оренбургский атаман приступил к исполнению своих новых обязанностей [1998] . Начальником штаба при Дутове стал Генерального штаба генерал-майор Г.Ф. Одноглазков. Первоначально штаб Походного атамана располагался в Екатеринбурге, однако позднее был перенесён в Омск.
1997
Правительственный вестник (Омск). 1919. № 148. 31.05. С. 2.
1998
РГВА. Ф. 40213. Оп. 1. Д. 1134. Л. 1.
11 июня 3-й очередной Войсковой Круг 105 голосами против 25 при 4 воздержавшихся высказался за допустимость совмещения Дутовым должностей Походного и Войскового атамана, что говорит о полной лояльности Круга Дутову даже в отношении столь деликатного вопроса как совмещение им нескольких должностей, вызывавшего в основном негативную реакцию в военных и правительственных кругах. На следующий день председатель Круга П.Х. Фомичев в знак протеста против этой, по его словам, «роковой ошибки» добровольно сложил свои полномочия [1999] . Однако никакой катастрофы по этому поводу не произошло. Новым председателем был избран А.М. Лукьянов.
1999
Протоколы 3-го очередного Войскового Круга. С. 412.
Созданная специально для Дутова должность Походного атамана и генерал-инспектора кавалерии считалась в белом руководстве чуть ли не почётной отставкой, на это указывает и первоначальное расположение штаба Походного атамана в Екатеринбурге — вдали от центров политической жизни Белого Востока, однако, скорее всего, Колчак стремился просто зафиксировать не совсем понятный статус Дутова, уже давно находившегося в Омске, а после расформирования Отдельной Оренбургской армии остававшегося только оренбургским атаманом и явно терявшего в полномочиях. Новая должность Дутова соответствовала II классу «Табели о рангах» и, следовательно, была на одну ступень выше, чем III класс, к которому принадлежал Дутов по своему генерал-лейтенантскому чину.