Атаман царского Спецназа
Шрифт:
Михаил снова задумался. Я отошел в сторону.
– Все! – Михаил поднялся. – Всем собираться, будем уходить. Леонтий, ты отдыхал сегодня, конь свежий, скачи гонцом в Тулу, передашь воеводе – рать татарская на Русь идет, пусть готовится к встрече. Мы следом за тобой пойдем.
Гонец вскочил на коня и, с ходу взяв галоп, вылетел через распахнутые ворота.
Со сторожевой башни раздался голос караульного:
– Вижу пыль далеко на полдень, много пыли.
Его слова подстегнули всех – ратники бросились собирать скудные пожитки, привязывать
Михаил обошел заставу, по-хозяйски оглядывая – не забыли ли чего нужного. Много чего придется бросить – котлы, инструмент кое-какой вроде лопат и ломов. Сюда-то на телегах везли, да бросить телеги придется, не уйти нам с ними.
– Все, седлайтесь по коням! Выступаем.
Ратники дружно взлетели в седла.
– С Богом!
Ратники перекрестились и тронулись в путь. Проезжая ворота, почти все оборачивались. Жалко было бросать заставу: все сделанное создано тяжким трудом и полито потом.
Мы вытянулись гуськом, ехать по-другому в роще не получалось, да и дороги пока как таковой не было – так, тропка, протоптанная нами. Скакали до темноты, и только когда лошади начали похрапывать, остановились на ночлег. Располагаться на ночлег-то не страшно, татары тоже ночью отдыхают.
Огня не разводили, котлов не было – в чем варить ту же кашу? Перекусили салом и сухарями.
Проснулись ни свет ни заря, поели сухарей, запив водой из ручья, и снова – бешеная скачка.
Вот и первая деревушка. Мы остановились на короткое время, дали чуть передохнуть коням и пробежались по домам, предупреждая жителей о приближающейся татарской орде. Деревня сразу ожила, засуетились бабы, собирая в узлы самое ценное. Мужики запрягали коней в телеги, к ним же привязывали коров. Ох, боюсь я, не уйти с коровами-то. Тут себя и деток пожалеть надо, коровы – дело наживное; жалко животину, да семья важнее.
Снова скачка. Опять известили жителей – и в седла. На взгорьях поглядывали – не видно ли пыли сзади. Но пока было тихо. Так скакали до вечера, и когда уже лошади стали переходить на шаг, не в силах скакать дальше, остановились на ночлег.
Так гнали до самой Тулы, осадили усталых коней у кремля и сами, шатаясь от усталости, ввели за уздцы коней в низкие ворота.
Михаил побежал искать воеводу, мы же повалились на траву, передохнуть от бешеной скачки. Вскоре Михаил вернулся, но выглядел озабоченным:
– Гонец наш вчера прискакал, рассказал все воеводе, сегодня я доложил, но, похоже, нам не очень верят. Воевода говорит, что, кроме нас, ни одна застава тревогу не подает. Не мнится ли нам случаем?
Вот те раз! Гонца послали, сами чуть коней не загнали – и ради чего? Чтобы нас в чем-то заподозрили?
– Старшой, а теперь-то нам чего делать?
– Воевода сказал – отдохнуть денек и снова на заставу возвертаться.
Все молча переглянулись. Лица ратников выглядели усталыми и разочарованными. Затем повернулись ко мне, да и немудрено – ведь это я принес тревожную весть о татарах. Остальные ратники живьем крымчаков не видели. А поскольку
– Ладно, идите отдыхайте, завтрашний день – в баньку сходить, сродственников навестить, ну а уж потом жду вас утречком у Ивановских ворот.
Все молча стали расходиться, ведя лошадей в поводу. Вид у ратников был подавленный. Черт! Как я сразу не обратил внимания, что суеты в крепости нет? Обычно с приближением врага возникает суета – жители уходят в крепость, таща с собой узлы с самым ценным и съестные припасы, воины готовятся к осаде, подтаскивают к стенам камни для камнеметов, смолу, точат мечи, пучками несут стрелы к бойницам. Ничего этого я не увидел. То ли усталость тому виной была, то ли моя невнимательность.
Придя на постоялый двор, мы распрягли коней, задали им овса. Затащили переметные сумы в комнату и рухнули на постели. Хорошо-то как!
Полежали немного, переводя дух. Затем Петр осторожно меня спросил:
– Ты крымчаков сам видел, не ошибся? Я тебе верю – мы уже давно вместе, но почему другие заставы молчат? Может быть, крымчаки в сторону ушли – на Литву или еще куда? В степи дорог нет, скачи куда хочешь.
Видно было, что Петр переживал. Как же, ратники заставу бросили, а врага и нет.
Спустившись из комнаты в трактир, я заказал обильную еду, соскучившись по горяченькому, – уху, стерлядь, курицу на вертеле, пироги с капустой. Запивал все это мальвазией. Ел не спеша, размышляя – где крымчаки? Куда мне направиться? На юг, где я их видел, или на запад, если они повернули на Литву? Так и не решив, отправился отсыпаться.
А ночью прибежал в город крестьянин, сообщивший о татарах.
Петр даже повеселел:
– Уф, камень с души, а то кошки прямо скребли: в трусы и паникеры нас записали.
– Да радости мало – сколько людей сгинет, в плен попадет?
– Это да. – Улыбка с лица Петра исчезла.
– Давай спать, Петя, может статься, завтрашнюю ночь спать не придется.
Мы улеглись. Усталый, я отрубился сразу.
Утро началось с переполоха. Шумели постояльцы, бегали слуги, ржали лошади. Протерев глаза, я вышел в коридор.
– Что случилось, что шумим, братцы?
– Татары!
– Где?
– Не знаю… гонец под утро прискакал – крымчаки объявились. Собирайтесь, в крепость надо спешить.
Я вернулся в комнату, громко крикнул:
– Петр, просыпайся, татары!
– А? Что? Какие татары?
– Гонец утром прискакал – татары с юга идут; все собираются в крепость.
– Ну так покушать надо, не воевать же на пустое брюхо.
Мы спустились вниз, в трактир. Хозяин и слуги бегали, укладывая чугунки и сковороды. Самое ценное – это железо и изделия из него. Дом что? Спалят его – так в лесу деревьев много, быстро отстроиться можно, особенно если денежки водятся.
– Хозяин, нам бы поесть чего.