Атаман

Мильшин Сергей Геннадьевич

На той стороне улицы, за тяжелыми металлическими воротами все это время было тихо. Никто не зашел, не вышел. Про точку по торговле анашой и, возможно, чем-то покрепче казакам рассказал на днях Алешка-Кузня. Он жил по соседству. Но так оперативно казаки вряд ли пошли бы следить за подозрительным домом. Все-таки надо еще какое-то подтверждение. Кузня, конечно, парень серьезный, но мог же и ошибиться. Обидеть человека подозрением легко, потом самим же будет неудобно. Однако сегодня этот же адрес сдал один из местных наркоманов. Чтобы не отправиться прямиком в районную КПЗ, он без колебаний выдал

адрес своего продавца. Наркомана, всыпав ему уже пяток традиционных плетей и взяв на заметку, отпустили. А сами задумались. Еще оставались сомнения, здесь жил молодой парень Володя Тихоречкин, работавший в колхозе, тоже из казаков. Не хотелось верить, что кто-то из своих может скурвиться, и Атаман решил, прежде чем идти к нему с обыском, удостовериться наверняка.

Полтора часа ничего не происходило. Чапай даже успел с удовлетворением подумать, что они ошиблись — никакая это не «точка» по продаже наркотиков, а обычная усадьба, где живут нормальные честные люди. Ошибся Кузня. С кем не бывает. Но тут худая фигура, быстрым шагом проходившая по дороге, резко свернула к калитке и, не оборачиваясь по сторонам, как того ожидали казаки, подняла руку и нажала на кнопку звонка.

Мужики затаились. Василий Иванович осторожно отпустил ветку. Почти тут же над невидимым за высокими воротами крыльцом вспыхнул свет, и через некоторое время, достаточное для того, чтобы человек за забором мог пересечь широкий двор, калитка распахнулась. О чем хозяин говорил с гостем и что они делали, из-за кустов было не слышно и не видно. Но общение было коротким. Буквально через полминуты дверь захлопнулась, и ночной прохожий направился в обратную сторону. Он шел быстро, опустив голову и спрятав руки в карманы.

Виктор Викторович оглянулся на напарника с немым вопросом: «Берем?»

— Вперед, — тихо скомандовал Чапай, который в силу более почтенного возраста и выдержанности натуры был определен Атаманом старшим в этой паре.

Казаки одновременно выскочили из кустов прямо перед вздрогнувшим от неожиданности парнем. Это был обычный паренек, невысокий, с коротким выстриженным на висках ежиком. Казаки его не узнали. Да и видно было плохо — эти окраинные улицы в районе мельницы никогда не освещались. Саму мельницу разрушили еще в первые революционные годы, но название сохранилось. Сюда даже при советской власти, когда станица входила в состав колхоза-миллионера и денег хватало на самые смелые проекты, вроде музыкальной школы, которой позавидовал бы и районный центр, освещение так почему-то и не провели. А может, казаки и не видели этого типа никогда. В большой Курской это было обычным делом.

Чапай остался стоять впереди, контролируя движения парня. Механик зашел сзади. Пока тот недоуменно следил за его перемещениями, Виктор Викторович, не церемонясь, крепко прижал локти парня к телу и ободряюще проговорил:

— Сейчас тебя будем обыскивать — не дергайся.

Словно не услышав предупреждения, тот резко с хрустом крутанулся и, наверное, вырвался бы из захвата, если бы Василий Иванович в этот момент бесцеремонно и от души ладошкой не двинул парня по уху. Того ощутимо качнуло, и он медленно осел, прикрыв ладонью вспыхнувшее — даже в темноте заметно — ухо. Виктор Викторович с удивлением глянул на старшего товарища.

— Уважаю.

— Вы шо, мужики, — выкрикнул парень с напором. — Шо я вам сделал?

— Сейчас объясним, — Виктор Викторович нагнул несопротивляющегося парня вниз и, придерживая, уложил на живот. — Вася, выворачивай карманы.

Тот опять дернулся, но механик держал крепко.

— Что это? — Василий Иванович поднял руку с пакетиком, в котором угадывалась конопляная рассыпуха.

Калашников наклонился и зачем-то заправил вывернутый карман.

— Надо же, с первого раза и в точку. Наркотики. Ну, теперь не отвертишься. В милиции все расскажешь, где взял и зачем. — Узнаешь свое?

Чапай присел рядом и, держа пакетик двумя пальцами, поднес его к лицу парня.

— Так вы менты, — неизвестно чему обрадовался тот, — так это другое дело, — он оживился, — я делаю заявление: это мое, нашел на дороге, буду употреблять сам, никому не дам. А самому у нас можно. Так что вы меня поймали незаконно. И вообще, я жаловаться на вас буду.

Мужики переглянулись.

— Что будем с ним делать? — деловито поинтересовался Виктор Викторович.

Чапай решительно выпрямился.

— Встал, быстро.

Парень не стал перечить, видно, сообразил, что это не поможет, и послушно поднялся, отряхивая пыль с колен.

— Ну и что дальше? — он нахально уставился на Чапая, признав в нем старшего.

Вместо ответа Василий Иванович повернулся к напарнику:

— Что-то не хочется о говно руки марать.

Виктор Викторович оценивающе глянул на парня:

— Еще зашибем ненароком.

— Слушай, — Чапай что-то решил, — у нас на базе кладовка свободная?

Механик усмехнулся:

— Пару железяк вытащим и освободим.

— Берем его.

— Э… мужики, вы чего, куда это? — парень снова забеспокоился.

Казаки, не обращая внимания на его довольно уверенное сопротивление, молча увлекали парня за собой. До базы было недалеко, с полкилометра. Постепенно, сообразив, что от этих непонятных мужиков не вырваться, он перестал сопротивляться и пошел сам. Изредка, когда он замедлял шаги, кто-нибудь из казаков подталкивал его в спину.

— У нас посидишь, а завтра судить тебя будем, — пояснял по дороге ситуацию Виктор Викторович. — В милицию тебя не потащим, раз ты такой шустрый. Казакам ты попался, а это, парень, совсем другой расклад. Нам ведь без разницы, сколько у тебя анаши — один грамм или полкило. Плетей завтра всыплем штук двадцать или тридцать. Как думаешь, Иваныч, хватит ему?

— Как вести себя будет, если не хватит — добавим.

Парень молчал и только иногда усмехался, мол, травите, травите — ничего вы мне не сделаете.

Затолкнув так до конца и не осознавшего серьезность положения наркомана в душную кладовку, Василий Иванович запер дверь и обернулся.

— Ну, что, похоже, скурвился Тихоречкин?

Виктор Викторович поиграл желваками.

— Он свое получит, а раз свой, то и спрос с него другой будет. Чтоб не позорил, гад.

Василий Иванович оглянулся на проходную.

— Может, позвонить Егорычу, рассказать?

— Завтра расскажем, — отрезал Виктор Викторович, — пусть поспит спокойно. Нечего человека на ночь волновать.