Athanasy: История болезни
Шрифт:
Осталось выяснить, какая же именно у этого значимость.
Коленные суставы заныли второй раз за день. Я взобрался на этаж Бригитты и привалился к стене, восстанавливая дыхание. Тяжёлый ком съеденного мяса перевернулся в желудке. Будет очень жаль потерять такой роскошный обед.
Старший Исправитель Нойбург назначил мне обеденное голодание, но приказы Министра, наверное, важнее?..
Я остановился у двери Бридж и невольно ухмыльнулся. Значит, робо-консьержи пускают в квартиру родственников. Пора это проверить.
–
К моему удивлению, консьерж действительно подчинился. Вот она удивится, когда придёт…
Сестра оказалась дома.
Она сидела в темноте на заваленной одеждой кровати, подперев рукой голову. Я невольно поискал глазами пустые бутылки, но ничего не нашёл.
– Бридж? – осторожно спросил я.
– Проходи, не задерживайся.
Я переступил через сумку с инструментом, брошенную посреди комнаты, снял с круглой табуретки ворох белья и присел.
– Ну как, сходила?..
– Куда?
– Ну. На у… На утилизацию.
– А. Да, конечно. Купон на соевые галеты получил?
– Да.
– Я тоже.
В неосвещённой комнате сгустилась тишина.
Я никогда не видел сестру скорбящей. Если уж на то пошло, я никогда не скорбел сам – как-то не находилось повода. Старшие из нашей поликулы всё ещё живы. Как вообще должен скорбеть человек?
– Матильда, включи свет, – наконец не выдержал я.
– Да, дорогуша.
Мягкий голос консьержа вызвал мурашки по коже. Только у Бридж могло хватить упрямства и странного чувства юмора, чтобы так изменить настройки своего домашнего помощника. Интересно, сколько бланков она отнесла МАРКам для этого.
Люминолампы неторопливо наполнились зеленью, осветив комнату – точно такую же, как у меня, только наполнение другое. Спецодежда, инструменты и приспособления, куски породы… В этот раз ещё больше беспорядка и хаоса, чем обычно.
Я подобрал с пола пустой стаканчик и поставил его обратно на стол.
– Знаешь, что такое остео? – внезапно спросила Бридж.
– Знаю, – на автомате ответил я. Потом нахмурился. – Нет, не знаю…
– Это значит кость.
– Кость?
– Кость.
– Значит, остеопласт, из которого вы печатаете строительные блоки и панели, похож цветом на ко…
– Состоит из кости.
– Что?
Бридж вскочила с кровати и принялась ходить по комнате: два шага к окну, два шага обратно.
– Я принялась искать того засранца-шутника, – на ходу выпалила она.
– Который подменил тебе материал на синте-мясо?
– Да. Начала задавать вопросы. Никого не нашла.
– И что с того? Так он тебе и признается.
– Недавно я заглянула в наше хранилище. Контейнеры с печатным материалом приезжают запаянными. Их нельзя открывать до печати, внутри особая атмосфера. Чтобы влагу не набирали из воздуха.
– Ничего не понял, но продолжай.
– Не было никакого шутника.
– Та-а-ак.
– И на следующий день обрывается трос толщиной с тебя, и Джейми разбивается. Вместо меня.
Я принялся лихорадочно соображать. Бридж явно выбита из колеи и теперь одержима дурацкими, параноидальными идеями. Нужно её остановить, пока она не доболталась до ереси. Матильда слушает каждое слово.
– Машины Любви и Благодати в своём милосердии дали нам технологии, способные поддерживать жизнь в этом убежище, – рассудительным тоном сказал я. – Мы окружены биотехнологиями. Биоплёнка экранов, люминофор ламп, биофиламент для твоих строительных принтеров… Водорослевое пиво, в конце концов.
– Хочешь сказать, где-то в Городе есть завод, выращивающий костную ткань в пробирках…
– Скорее, цистернах, – добавил я, вспомнив объёмы сегодняшнего обеда.
– …перемалывающий её в пыль, которую потом вермишелируют в катушки филамента для принтеров?
– Верми-что?
– Вермишель. Из учебников даже это слово убрали?
– Если оно там и было, то я рад, что его убрали. Слов, которые невозможно выговорить, не должно существовать.
– Слова истинного чиновника. Я смотрю, ты быстро освоился.
– Не сердись.
– Я не сержусь. Я расстроена.
Она остановилась у окна и уставилась на улицу сквозь щель в жалюзи.
– Слова не Джоза, но Джосайи… Матильда, тебе нравятся чиновники?
– Конечно, дорогуша, – ответил робо-консьерж мягким, вызывающе женским голосом. – У тебя есть кто-то на примете?
Я не выдержал:
– Хватит уже. Я понял, что ты не рада моей работе.
– Нет-нет! Я очень рада. Брату-чиновнику любой обзавидуется.
– Тебе сабкойнов выписать на счёт, чтобы ты успокоилась?
– Я спокойна.
Словно в подтверждение своих слов, Бридж резко отвернулась от окна и уселась обратно на кровать.
– Может быть, ты и прав.
– Конечно, прав!
– Умолкни. Может быть… Всё может быть, представь себе. Даже филамент из костного порошка.
Она взяла со стола шероховатый коричневый цилиндр и разломила его пополам.
– Восемьдесят процентов чистой порошковой меди, представляешь?
Я уставился на толстый вал в её руках. Если это печатный материал для трёхмерного принтера, то какого же размера сам принтер?
– Да ты его руками разломила! Это не филамент, а печенье какое-то. Нам такое на день Франка-Спасителя присылают.
– Никто не говорит, что печатать строительные конструкции легко. Приходится сильно его нагревать.
Бридж передала мне остаток цилиндра. Я сжал его пальцами, но не смог отломить ни кусочка. Ах да. Мышцы на плечах Бридж так бугрятся не для красоты. Она строитель. Я чиновник. Каждая деталь на своём месте, как и решено Машинами.
Бридж рассмеялась, наблюдая за моими бесплодными усилиями. Слава Франку. Пусть уж лучше она смеётся надо мной, чем грустит из-за каких-то странных и потенциально опасных мыслей.