Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или (др. перевод)

Рэнд Айн

— Почему?

— Просто я не хочу, чтобы это золото служило кому-либо, кроме вас. Иначе я нарушу клятву, которую принес много лет назад, как нарушаю все правила, установленные самим собой, разговаривая с вами.

— Что вы имеете в виду?

— Эти деньги я долго собирал для вас. Но я не намеревался видеться с вами или говорить об этом, хотел отдать их вам много позднее.

— Так почему же здесь и сейчас?

— Потому что не мог больше этого выносить.

— Выносить что?

— Я много повидал и думал, что уже смогу на

все смотреть спокойно. Но когда у вас отобрали ваш металл, это было слишком даже для меня. Я знаю, в настоящий момент золота вам не нужно. Вам нужна справедливость, которую оно воплощает, и знание того, что есть еще люди, стремящиеся к справедливости.

Борясь с переполнявшими его эмоциями, замешательством и сомнениями, Риарден пытался рассмотреть лицо незнакомца, ища ключ, который помог бы ему понять происходящее. Но лицо оставалось бесстрастным, не изменившись даже при разговоре, словно человек давно утратил способность чувствовать, и его черты навеки застыли. Содрогнувшись, Риарден вдруг осознал, что ему показалось, будто перед ним не человек, а карающий ангел.

— Зачем вам это? — спросил он. — Что я для вас значу?

— Много больше, чем вы можете подозревать. И еще у меня есть друг, для которого вы значите гораздо больше, чем вам кажется. Он все бы отдал, чтобы стоять сейчас рядом с вами. Но он не смог придти. Поэтому вместо него пришел я.

— Какой друг?

— Я предпочитаю не называть его имени.

— Вы говорите, что долгое время собирали для меня деньги?

— Я собрал намного больше, чем это, — он указал на слиток. — Я храню эти деньги для вас и передам их вам, как только придет время. Это всего лишь аванс, доказательство того, что ваше золото существует. И если однажды вдруг обнаружится, что у вас выкрали последнее, я хочу, чтобы вы помнили — вас ожидает весомый счет в банке.

— Какой такой счет?!

— Если вы попытаетесь припомнить все деньги, которые у вас отобрали силой, то поймете, что на вашем счету крупная сумма.

— Как вы ее собрали? Откуда взялось это золото?

— Оно взято у тех, кто грабил вас.

— Кем взято?

— Мною.

— Кто вы?

— Рагнар Даннескъёлд.

Риарден посмотрел на него долгим взглядом и выронил слиток из рук.

Даннескъёлд не посмотрел вниз, его глаза, не изменив выражения, по-прежнему были устремлены на Риардена.

— Вы предпочли бы встретиться с законопослушным гражданином, мистер Риарден? Если так, каким законом я должен руководствоваться? Директивой 10-289?

— Рагнар Даннескъёлд… — проговорил Риарден; перед его мысленным взором как будто развернулось все последнее десятилетие, и он увидел нескончаемую цепь преступлений.

— Смотрите внимательнее, мистер Риарден. Сегодняшняя реальность предоставляет нам выбор: быть мародером, грабящим безоружных жертв, или стать жертвой, что трудится на тех, кто ее обирает. Я не стал ни тем, ни другим.

— Вы выбрали жизнь по законам силы, как все остальные.

— Да. И,

если хотите, совершенно сознательно. Я не граблю тех, кого связали, заткнув рот. Не требую, чтобы мои жертвы помогали мне, я не внушаю им, что действую ради их же блага. При каждой стычке с людьми я рискую своей жизнью, у них есть возможность скрестить со мной оружие и свой разум в честной схватке. Я восстал против организованной силы, пушек, самолетов и военных кораблей всех пяти континентов. Если уж зашла речь о нравственности и справедливости, мистер Риарден, чья мораль выше — моя или Уэсли Моуча?

— У меня нет ответа, — тихо произнес Риарден.

— Что вас так шокировало, мистер Риарден? Я просто подчиняюсь той системе, которую создали мои собратья. Если они верят, что сила — достаточное основание для отношений между людьми, значит, я даю им то, чего они хотят. Если они считают, что служить им — цель моей жизни, пусть добьются того, во что верят. Если считают мой разум своей собственностью, пусть придут и возьмут его.

— Так какую жизнь вы избрали? Какой цели служит ваш разум?

— Моей любви к справедливости.

— Вы стали пиратствовать, чтобы служить справедливости?

— Я работаю, чтобы приблизить день, когда мне больше не нужно будет оставаться пиратом.

— Какой день?

— День, когда вы сможете свободно получать прибыль от риарден-металла.

— О, Боже! — грустно рассмеялся Риарден. — Так вот в чем ваша цель?

Лицо Даннескъёлда по-прежнему не изменилось.

— Да.

— И вы собираетесь дожить до этого дня?

— Да. А вы не собираетесь?

— Нет.

— Тогда чего вы ожидаете от будущего, мистер Риарден?

— Ничего.

— А для чего работаете?

Риарден посмотрел на Даннескъёлда.

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Чтобы вы поняли, почему не работаю я.

— Не ждите, чтобы я оправдывал преступника.

— Я этого и не жду. Я хочу помочь вам понять некоторые вещи.

— Даже если вы говорите правду, то почему решили стать бандитом? Почему просто не отошли в сторону, как… — он умолк.

— Как Эллис Уайэтт, мистер Риарден? Как Эндрю Стоктон? Как ваш друг Кен Данаггер?

— Да!

— Вы одобряете их поступок?

— Я… — Риарден замолк, потрясенный собственными словами.

Следующим потрясением стала улыбка Даннескъёлда, напоминавшая первую весеннюю зелень пробившую снег. Риарден внезапно понял, что лицо Даннескъёлда более чем красиво, оно ошеломляло красотой физического совершенства. Твердые, гордые черты, презрительный изгиб губ, как у скульптурного изображения викинга.

А в улыбке блистала жизнь.

— Я одобряю их поступок, мистер Риарден. Но для себя избрал особую миссию. Я преследую человека, которого намерен уничтожить. Он умер много столетий назад, но до тех пор, пока последняя память о нем не изгладится из людской памяти, мир не станет достойным жизни.