Атлант расправил плечи. Книга 1
Шрифт:
Эллис Вайет взял бразды правления в свои руки. Он куда-то вел Дэгни, раздвигая рукой толпу и освобождая проход. Кто-то из репортеров протиснулся к ним и сказал:
— Мисс Таггарт, не могли бы вы сделать заявление для общественности?
— Она его уже сделала, — ответил Эллис Вайет, указав на длинную цепочку товарных вагонов.
Потом она сидела на заднем сиденье машины с открытым верхом, поднимавшейся вверх по извилистой горной дороге. Рядом с ней сидел Реардэн. Машину вел Вайет.
Они остановились около дома, стоявшего на самом краю скалы. Вокруг не было никакого жилья, лишь нефтяные вышки внизу, на склонах
— Конечно, вы оба переночуете у меня, — сказал Вайет, когда они вошли в дом. — А где ты собиралась остановиться?
Дэгни рассмеялась: — Не знаю. Я как-то не думала об этом.
— Ближайший город в часе езды отсюда. Туда отвезли твою поездную бригаду. Рабочие вашего отделения в этом городе устроили банкет в их честь, а вместе с ними и весь город. Я сказал Нильсену и всем остальным, что для тебя не надо устраивать банкеты и произносить громкие хвалебные речи. Если ты, конечно, сама этого не захочешь.
— Боже мой, нет. Спасибо, Эллис, — сказала Дэгни. Было уже темно, когда они сели ужинать в комнате с большими окнами и дорогой мебелью. Ужин подал пожилой, молчаливый, одетый в белое индеец с непроницаемым лицом и безукоризненно почтительными манерами. Кроме него и Вайета, в этом огромном доме никто не жил. В оконном стекле дрожало отражение нескольких огненных точек: пламя стоявших на столе свечей, огни нефтяных вышек и сиявшие в темном небе звезды.
— Думаешь, теперь у тебя полно работы? — говорил Эллис Вайет. — Дай мне только год, и у тебя действительно будет дел невпроворот. Что такое два состава в день? Дэгни, я заполню четыре, шесть составов — да сколько хочешь. — Он указал рукой в сторону гор: — Это? Да это ничто по сравнению с тем, что у меня на подходе. — Вайет указал на запад: — Перевал Буэна-Эсперанса. Это в пяти милях отсюда. Всех очень интересует, что я там делаю. Сланцевая нефть. Сколько лет назад там прекратили добычу нефти из-за того, что это обходилось очень дорого? Я выплесну им в лицо самую дешевую нефть в истории человечества, непочатые безграничные запасы, по сравнению с которыми самый большой нефтяной бассейн покажется грязной лужей… Трубопровод? Нам с тобой придется строить трубопроводы во всех направлениях… О, прошу прощения. По-моему, я не представился, когда разговаривал с вами на станции. Я даже не сказал, как меня зовут. Реардэн широко улыбнулся:
— К этому времени я уже сам догадался.
— Прошу простить мою невнимательность, но я был слишком взволнован.
— Чем? — спросила Дэгни, насмешливо сощурившись. Вайет взглянул ей прямо в глаза; в его ответе прозвучала глубокая торжественность, странно не сочетавшаяся со смеющимся голосом:
— Самой звонкой оплеухой в своей жизни, которую вполне заслужил.
— Ты имеешь в виду нашу первую встречу?
— Именно.
— Не надо, Эллис. Ты был прав.
— Да, во всем, кроме одного. Я ошибся в тебе. Дэгни, встретить исключение после стольких лет… А, да ну их всех к черту! Хочешь, я включу радио, и мы послушаем, что о вас говорят?
— Нет.
— Хорошо. Я тоже не желаю их слышать. Пусть сами глотают свои речи. Они сейчас пытаются примазаться к победившей стороне. А победители — это мы. — Он посмотрел на Реардэна: — Хэнк, чему ты улыбаешься?
— Мне всегда было очень любопытно, какой ты на самом деле.
— До сегодняшнего дня у меня не было возможности быть таким, какой я есть.
— Ты что, так и живешь здесь
— Я лишь в нескольких шагах от всего, — ответил Вайет, указав на окно.
— А как же люди?
— В моем доме есть комнаты для гостей, предназначенные для тех, кто приезжает ко мне по делу. А что до людей другого рода, то чем больше миль отделяет их от меня, тем лучше. — Вайет наклонился вперед, чтобы вновь наполнить вином их бокалы. — Хэнк, почему бы тебе не переехать в Колорадо? К черту Нью-Йорк и Восточное побережье. Здесь столица Возрождения. Второго Возрождения — не картин, писанных масляными красками, и соборов, а нефтяных вышек, электростанций и двигателей из металла Реардэна. Был же каменный век, железный век, а это столетие будут называть веком металла Реардэна, потому что твой металл открыл перед человечеством безграничные возможности.
— Я собираюсь купить несколько квадратных миль земли в Пенсильвании, — сказал Реардэн. — Вокруг моих заводов. Конечно, было бы намного дешевле построить филиал здесь, как, собственно, я и хотел, но ты знаешь, почему я не могу этого сделать. Что ж, пусть они катятся ко всем чертям. Так или иначе, я положу их на обе лопатки. Я собираюсь расширить свои заводы, и если Дэгни сможет три раза в неделю перевозить мои грузы в Колорадо, то я потягаюсь с тобой насчет того, где быть столице Возрождения.
— Дайте мне год поработать на линии Джона Галта, — сказала Дэгни, — дайте мне время поставить «Таггарт трансконтинентал» на ноги, и три раза в неделю я буду перевозить твои грузы по линиям из металла Реардэна через весь континент, от океана к океану.
— Кто из великих сказал: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю»? — спросил Эллис Вайет. — Так вот, уберите с моего пути все препятствия, и я сделаю то же самое.
Дэгни спрашивала себя, что ей так нравилось в смехе Эллиса Вайета. В их голосах, даже в ее собственном, звучали нотки, которых она никогда раньше не слышала. Когда они встали из-за стола, Дэгни с удивлением заметила, что комната освещена лишь свечами, стоявшими на столе, в то время как ей казалось, что столовая залита необыкновенно ярким светом.
Эллис Вайет поднял свой бокал, посмотрел на их лица и сказал:
— За мир, каким он видится нам сейчас.
Он залпом выпил содержимое бокала.
Дэгни увидела, как Вайет широко размахнулся, и услышала звон бокала, с неистовой силой разбитого о стену. Это не был обычный жест, когда в день праздника бокал разбивают на счастье, это был жест мятежного гнева, яростный жест, заменивший крик боли.
— Эллис, — прошептала она, — что с тобой?
Он обернулся и посмотрел на нее. Его взгляд столь же внезапно прояснился, а на лице вновь появилось выражение невозмутимого спокойствия. Но она испугалась, увидев, как он нежно улыбнулся.
— Извините, — сказал он. — Ничего. Будем надеяться, что мир достаточно долго останется таким, каким он видится сейчас.
Земля была залита лунным светом, когда Вайет провел их по наружной лестнице на второй этаж, к открытой террасе, куда выходили двери комнат для гостей. Он пожелал им спокойной ночи, повернулся и начал спускаться вниз. Лунный свет словно поглощал звуки — так же, как он впитал в себя все краски дня. Шаги Вайета удалялись, и, когда они затихли, вокруг воцарилась тишина, походившая на длившееся целую вечность одиночество, словно нигде вокруг не осталось ни души.