Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины
Шрифт:
– Работаем, – сказала Инга, когда взгляды мужчин скрестились на ней.
Тень ската исчезла. Хотя неуютное ощущение подглядывания осталось. Списать появление подводного обитателя на галлюцинации или на приборные флуктуации было нельзя. В озере действительно водились плавающие как рыбы объекты, и градус нервного напряжения в кабине «Краба» повысился.
Через полтора часа добрались до Колонны, словно часовой охранявшей массив Купола и его щупальца-трубы.
Батиплава американцев видно не было, в радиусе ста
– Ох, чую – прячется эта тварь неподалёку! – процедил сквозь зубы Лобанов. – Жаль, что у нас нет торпедного аппарата.
Вербову тоже казалось, что за «Крабом» ведётся наблюдение, и он тоже пожалел об отсутствии на борту серьёзного оружия, однако первым стрелять по подлодке противника он бы не стал ни при каких обстоятельствах. В душе таилась надежда, что не весь экипаж «Мистика» одобрял приказы командиров ликвидировать русский аппарат.
«Краб» дождался, пока осядет облако мути у подножия Колонны, опустился ниже, снова включил водомёт.
В свете прожектора сверкнул металл – там, где струя воды сняла иловое наслоение.
– Железяка! – прокомментировал бортинженер.
– Ниже опуститься нельзя? – обратился возбуждённый, жарко дышащий ему в затылок Пальковский. – Видите, на чём стоит Колонна? Это же и в самом деле настоящий тамбур!
Действительно, выпуклый край трубы, из которой торчал обелиск, формой напоминал коровье вымя и был разделён надвое зубчатой полосой, похожей на молнию.
– Осторожнее, – буркнул Вербов, покосившись на Ингу.
Девушка не прореагировала, и Лобанов начал опускать аппарат в облако мути.
И тотчас же закричал моторист:
– Кэп, дятел на макушке!
Лобанов отреагировал мгновенно: скинул изображение верхней телекамеры на главный экран, развернул лазер так, чтобы он мог светить вверх, и дёрнул моторы аппарата «враздрай»: левый водомёт – вправо, правый – влево.
«Краб» с тяжеловесной грацией повернулся вокруг оси, пропуская мимо опускавшийся сверху предмет размером с человеческую голову, но формой напоминавший огурец.
– Опять бомба! – охнул бортинженер.
– Проявились, черти рогатые! – скрипнул зубами Лобанов, ворочая рулями; «Краб» повело боком. – Подстерегли-таки нас!
– Надо было установить «ультрик», – тихо проговорила Инга.
Вербов не ответил, понимая, что она права. Лазер нельзя было считать оружием, а воспользоваться для отпора подводными автоматами можно было лишь после выхода в воду.
Лазер выпустил очередь воздушных пузырей – след луча, нагревающего воду, унёсшегося к тёмной глыбе американского батиплава, что завис над «Крабом» на высоте шестидесяти метров.
Глыба стала таять, растворяться в темноте, мини-подлодка поспешно всплывала, не рискуя схватиться с «Крабом» «врукопашную».
«Огурец» гранаты исчез в облаке мути, на глубине всего десяти метров под «Крабом».
Господи, пронеси! – мелькнуло в голове Вербова.
Не пронесло.
Внизу вспыхнул пузырь жёлто-оранжевого пламени, распадаясь на мутные коричневые струи, по корпусу аппарата гулко ударила невидимая кувалда.
Все пассажиры послетали с сидений на пол и друг на друга.
К счастью, от взрывной волны кабину с экипажем прикрыл нижний корпус батиплава, и она уцелела, но моторное отделение смялось от гидравлического удара, и батиплав отбросило на шпиль Колонны. С длинным скрежетом, от которого у Вербова похолодела спина, аппарат начал соскальзывать по обелиску Колонны к её вздутому основанию. Свет в кабине погас, за ним вырубились экраны. Наступила темнота.
– Аварийка! – рявкнул невидимый Лобанов.
Компьютер включил аварийную линию подачи энергии.
Заработали телекамеры.
Стало видно, что «Краб» носом летит в «коровье вымя» Колонны и вот-вот врежется.
– Тормози! – Вербов метнулся к Инге, удержал девушку, начавшую падать в нос кабины, за плечи, прижал к себе.
– Нечем тормозить! – прохрипел Лобанов.
– Разобьёмся! – пискнул Пальковский.
– Держитесь!
Однако случилось то, чего никто не ожидал.
По «сшивной молнии» на округлом выступе «вымени» пробежала струйка голубого огня, выступ раздался в стороны двумя крыльями гигантского жука, и «Краб» ухнул в серебристое сияние клуба воздушных пузырей, вылетевших из выступа в воду. С гулом, грохотом и скрежетом струя воды внесла батиплав сквозь облако пузырей внутрь трубы, и экраны аппарата снова ослепли. В кабине наступила полная темнота. Лишь на панели управления тлела россыпь красных огней, сигнализирующих о бедственном состоянии оборудования «Краба».
Скрежет стих. Стали слышны стоны металла, бульканье, тихие щелчки. Батиплав осел на бок. Стоны металла и прочие звуки стихли.
– Пусти, – прошептала Инга, прижатая Вербовым к полу кабины.
Он разжал руки, помог ей подняться на ноги.
– Вот паскудство! – раздался голос Лобанова. – Я, кажется, ребро сломал. Ваня, Володя?
– Здесь мы, – ответил Пинчук, ворочаясь между сиденьями.
– Живы?
– Левым глазом не вижу, удачно приложился.
– Правым видишь?
– Так темно же…
– Контроль фунциклирования!
– Щас, только сяду на место.
– Андрон Рифгатович? – позвал Вербов. – Виктор Степанович?
– Всё в порядке, – отозвался археолог.
– Что произошло? – просипел Пальковский.
– Нас внесло в трубу под Колонной, – сказал Лобанов, выравнивая свою «рабочую станцию».
– Я думал – нас гранатой разорвало!
– Смят нижний корпус, мы лишились хода и сидим на аварийке.
– Где сидим?
– В трубе. Сейчас посмотрим, куда нас занесло.