Атлантида. Часть 2: Радуга
Шрифт:
– Барракуда пьет настойку?...
– я хотел удивиться, но это оказалось очень больно. Чем больше проходило времени, тем сильнее начинали ощущаться ожоги на лице.
– Кто она такая, кстати?
– спросил Вадик.
– Она ничего про себя не рассказала, а вела себя странно... казалось, иногда она была не с нами.
– Она и правда необычная. Для нее мариний что-то вроде живого человека и воображаемого друга-помощника одновременно, - охотно объяснил я.
– Я работал с ней в шахтах, но всего один день. Еще она... ну... Погодник без памяти влюблен в нее уже четыре года.
– Погодник!?...
– Шляпа с Оркой покатились в новом залпе смеха.
Видимо, грибную они тут уже попробовали.
– Бедная девочка!...
– Борода чуть не подавился.
– Бедный Погодник!
– усмехнулся я, стараясь не особенно напрягать щеки.
– Он в море готов броситься от отчаяния: она его в упор не видит. Хотя, судя по тому, что она ходила навещать его в лазарете... я давно не говорил с ним, может, что-то изменилось.
Тут из темноты к костру подошла Яшма. Она выглядела сильно озадаченной и даже не заметила меня. За ней появилась криво усмехающаяся Барракуда.
– Увидимся, - ласково сказала она Яшме и снова скрылась в темноте, видимо, пошла к своим.
Шляпа и Орка, только угомонившиеся, снова заржали в унисон.
– Что это было!?
– ухмыльнулся Борода.
– А-а...
– Яшма открыла рот, но потом тут же его закрыла.
– В пучину все, дайте мне настойки!
Только выпив, она заметила меня. На ее лице тут же расползлась ухмылка.
– Что с тобой стряслось?
– спросила она.
– Тебя как будто белой краской по морде полоснули!
– Потом расскажу, - вздохнул я, разглядывая содержимое своей миски. Есть расхотелось.
– Ты по дороге в костер упал, что ли?
– она посмотрела на мои плечи и руки и перестала улыбаться.
– Потом, - повторил я.
К нам прибежала Лашуня. Сначала она пошла к хозяйке, но я счел своим долгом переманить ее, предложив то, что осталось в моей миске. В итоге крыса выбрала меня, разлеглась у моих ног и дала почесать пузо, так что я мог быть доволен: зверюга не забыла, кто возился с ней все это время!
Мы вшестером посидели еще немного у костра, потом Василий принес очередную бутыль грибной настойки, и всем желтым досталось по стаканчику. К своему костру мы вернулись веселее прежнего, разговор пошел о суде, потом о каких-то пустяках. Мы смеялись, пили и ели, пока нас совсем не разморило.
– Так где, говоришь, моя новая лачуга?
– Яшма пихнула локтем задумавшегося Вадика, зевая.
– Я с ног валюсь, спать хочу!
– Где раньше хижина была, возле старого столба, - невозмутимо ответил он.
– Вещи там найдешь, в углу.
Яшма поднялся, я тоже встал.
– Я провожу, мне по пути, - сказал я. Она пожала плечами.
Мы пожелали всем пьяной ночи и пошли вдоль пустых улиц.
Большинство желтых сидело у своих костров, но мы обходили их стороной. Чтобы начать разговор, я дождался, пока мы попадем в место, где сидящие у костров нас бы не слышали, но яркий свет пламени позволял бы нам видеть друг друга.
– Может, ты все-таки останешься у меня?
– спросил я, сделав над собой колоссальное усилие.
– Что?
– Яшма удивленно на меня покосилась, как будто не расслышала.
– Я сильно привязался к Лашуне за это время и... в общем, мне кажется, нам неплохо было бы жить вместе, - выдавил я. Впервые в жизни я не мог вытянуть из себя ничего внятного, язык словно окаменел, но все-таки я сказал главное: - Я хочу, чтобы ты осталась у меня.
Яшма остановилась и повернулась ко мне. Она как будто не верила мне: ее взгляд был таким растерянным... Она отвернулась, и мы пошли дальше.
Она все молчала, размышляя, и я не торопил ее, удерживая расползающийся в груди холод.
– Вот, что я скажу, - наконец, произнесла она.
– Случись этот разговор раньше, я бы даже не думала над ответом. Но произошло много всего. Когда на Остове мне сказали, что ты умер, я чуть ума не лишилась от горя. Твоя рожа все это время снилась мне в кошмарах, твое имя преследовало меня, как порча, куда бы я ни пошла!... Я думала, ты погиб, потому что в момент землетрясения тебя везли на Остов в хлипкой лодке. И когда после битвы я очнулась в твоем доме и увидела тебя, первое, о чем я подумала, - что я на том свете! И я была одной ногой на том свете, пока Погодник не бросил свой камень... Я до сих пор не могу поверить в то, что все обошлось, что ты жив, и моя жизнь тоже продолжается.
– Но все обошлось, и нам нужно как-то жить дальше, - сказал я, стараясь избавить от неприятного ощущения в желудке, будто что-то сжималось в тугой комок.
Яшма тряхнула волосами и посмотрела в сторону берега. Некоторое время она задумчиво изучала отблески на воде, потом облака, а потом, наконец, повернулась ко мне.
– Дай мне время, Дельфин. Мне еще ко многому нужно привыкнуть.
6. Зеленая смерть
Погодник танцевал, переступая узкими ступнями по песку, подражая ветру и набегающим волнам. Он раскидывал руки в стороны, ловя пальцами воздух, играя с ним. Вода льнула к его ногам, словно завороженное животное.
Я наблюдал за ним издалека, не решаясь помешать: что-то потустороннее, непонятное сквозило в его шаманических движениях. Что бы он ни делал, в этом был какой-то непостижимый уму смысл.
С тех пор, как вызвал шторм, Погодник стал видеть странные вещи, которые уводили его прочь от реальности. Его третий глаз на время ослеп, но сейчас снова начал оживать, и сам колдун постепенно возвращался из потустороннего мира в наш. Хотя уходить оттуда ему не хотелось.
Все, кто его знал, пытались проводить с ним все время, вытаскивая из странных фантазий. Оставлять его одного можно было только ненадолго: он забывался до того, что мог себе навредить. Один раз он уселся на линии прилива и чуть не захлебнулся там. В другой раз он ушел гулять по шахтам на острове синих и пробыл там два дня, непонятно как прячась от людей в голых стенах. Его чудом отыскала Барракуда. Помимо этого, он устраивал себе голодовки, не спал и зачем-то наносил себе раны... Но при всем этом он разговаривал и отлично воспринимал все, что происходило вокруг. Он даже управлял своей стаей и иногда, в моменты особенных прояснений, принимал важные решения.