Атлантида. Часть 2: Радуга
Шрифт:
– Хочешь сказать мне, что нехорошо травить беззащитных убийц?
– Нора смотрела на меня настороженно, как будто думала, что я мог ей что-то делать. Похоже, она решила, что я пришел, чтобы высказать ей за то, что стало известно на суде.
– Хочу спросить, как Солнце поступил с твоим дедом.
– Он ничего не сделал. Ни ему, ни мне, - она продолжала разглядывать меня, словно ожидая чего-то.
– Но не все оранжевые с ним согласны. Меня и так не любили после Бивня, теперь это... Меня теперь называют Черной Жрицей, ведь я несу смерть, - она вздохнула и болезненно скривилась.
–
– Да, - ответил я, чувствуя себя протухшим моллюском.
Бросать ее одну сейчас - худшее, что можно было сделать на моем месте. Что бы там ни произошло, у Норы не было выбора: она защищала своего последнего оставшегося в живых родственника, а он в свое время защитил ее от толпы стражников. Никто не был виноват в том, что произошло.
– Я не собираюсь ни в чем тебя винить, ты поступала так, как я сам мог поступить на твоем месте, - сказал я.
– Я не могу сдержать свое обещание по другой причине.
Я говорил спокойно, но Нора вдруг вскинулась, как будто я ударил или оскорбил ее.
– По другой причине!?
– прошипела она, сверкая зелеными глазами.
– Так ты отказываешься от меня не потому, что я предала свою стаю и пыталась убить, ты меняешь меня на это чудовище? Говори правду!
– Она не чудовище!
– воскликнул я, пораженный такой злобой.
– Всегда я знала, что ты думаешь о ней, ты думал о ней даже после того, как она ушла к черным! Что я только не делала, чтобы ты обратил на меня внимание, но тебе было все равно! Ты и на тот пляж пошел из вежливости!...
– распаляясь, Нора начинала кричать. Пламя под ее котлом разгорелось на весь шалаш, его жар стал обжигать мне кожу, но жрицу оно не трогало.
– Послушай, я пришел сюда не для того, чтобы ругаться с тобой!
– я старался говорить спокойно и уверенно, хотя мне это давалось непросто.
– Сейчас творится непонятно что, стражники следят за нами, стаи грызутся между собой, миналии с каждым днем становится все больше... Я хочу остаться друзьями, нам нет смысла враждовать! Мы все нужны друг другу.
– Что!? Сначала вы с ней убили Бивня, теперь растоптали меня на глазах у всей общины, и после этого ты говоришь о дружбе!? Да ты сломал мне жизнь! И пусть хранит тебя Бог от моей мести, потому что если у меня будет возможность, я разрушу все, чем ты дорожишь!!! Убирайся отсюда и не попадайся мне на глаза, а не то я выжгу твои!!!
Она кричала, огонь вот-вот готов был перекинуться на мою одежду, но я заставил себя сидеть на месте.
– Я не виноват в том, что не смог полюбить тебя!
– крикнул я, с трудом овладевая страхом перед стихией, которая бушевала прямо перед моим носом. Если я убегу сейчас, как трус, то всю оставшуюся жизнь буду бояться ее!
– Я бы не сделал тебя счастливой, и Бивень бы не сделал! Немедленно успокой пламя и дай мне поговорить с тобой!
Ответом на мои слова был крик и сноп искр. Я закрыл лицо руками от устремившихся ко мне языков пламени, моля всех Богов, чтобы Норе хватило ума не сжигать меня заживо прямо посреди своей стаи!
Огонь вгрызся в мою кожу, в нос ударил запах паленых волос, я как будто нырнул в кипяток или, наоборот, в ледяную подземную воду! Острая жгущая боль разрядом расползлась по телу, парализуя... Это длилось всего пару секунд, а потом пламя отступило. Я понял это только потому, что вокруг стало ощутимо темнее: места, которых коснулся огонь, продолжало жечь.
Выждав еще секунду, я убрал руки от лица, чувствуя при этом, как натягивается опаленная кожа на локтях.
Костер под котлом был крошечный, напротив меня сидела Нора с залитым слезами лицом и ужасом в глазах. Она прижала руки ко рту, увидев меня.
– Ну... я это заслужил, - сказал я, осматривая себя.
Рубашке был конец, огонь прожег рукава и плечи, на коже пузырились свежие ожоги. Боль была сумасшедшая, но... на самом деле, бывало и хуже.
– Послушай меня, - я снова обратился к всхлипывающей Норе.
– Ты одна из самых талантливых жриц, у тебя удивительный дар к врачеванию. Что бы о тебе ни говорили и ни думали, гораздо важнее то, что ты делаешь, а не то, что с тобой происходит! Сейчас все ужасно, вокруг творится непонятно что, но ты справишься, потому что справлялась с вещами и похуже. Ты можешь и дальше обвинять во всем этом меня или Яшму, но мы просто люди и меньше всего мы хотели тебе навредить. Мы, как и ты, не могли изменить обстоятельств. Иногда они просто выше нас.
– Уходи!...
– прошептала Нора, заходясь рыданиями. Но на этот раз это были холодные, очищающие слезы, а не яростная истерика.
– Просто уходи, дай мне побыть одной...
Я встал и, стараясь особенно не двигать руками, вышел.
Совершенно случайно, как это обычно бывает у оранжевых, возле шалаша по делам собралось полстаи. Когда я показался наружу, в меня впилось не меньше сотни любопытных глаз, кое-кто тут же в горло заржал.
Не обращая на них внимания, я поплелся к желтым, надеясь, что у них есть что-нибудь от ожогов.
– Ого!... Га-га-га-га!!!... Вы это видели!?
У костра, где разместилась троица, меня встретили неуемным гоготом.
Пока ржали, они освободили мне место, дали еды и налили в стакан настойки. Потом, продолжая ржать, выпили по стакану, и только после этого почувствовали, что на время их животам хватит.
– Ты можешь даже ничего не объяснять!
– сказал Шляпа, обессилено валяясь на спине согнувшейся от хихиканья Орки.
Я вздохнул и провел рукой по голове. К счастью волосы я закрыл кулаками, так что хотя бы лысины у меня не было. Зато скулы, уши, плечи и предплечья, - все, что я не мог закрыть, - были ярко-красными.
– Где Яшма?
– спросил я, закончив с первой миской и наливая себе вторую. Настроение было паршивее некуда... что мне сейчас было по-настоящему нужно, так это отдых в тишине и покое. Но от этого отдыха меня отделял еще один разговор, возможно, не менее приятный, чем тот, что у меня уже был.
– Она с Барракудой куда-то пошла, - сказал Борода, довольно прихлебывая настойку.
– Странная девочка сказала, что хочет побыть с нами. Сидела весь день немая, как рыба, но от настойки не отказывалась... Потом увела Яшму гулять. Их уже час нет.