Атлантида
Шрифт:
Никогда не действует на голову: только на ноги.
Я залпом опорожнил свой стакан. Общество начало казаться мне очаровательным.
— Эй, капитан! — крикнул Ле-Меж моему спутнику, обстоятельно расправлявшемуся со своей султанкой. — Что вы скажете об этом колючепером 42 экземпляре? Его поймали сегодня в озере оазиса. Начинаете ли вы, наконец, соглашаться с гипотезой о том, что Сахара была когда-то морем?
— Да, эта рыба — веский аргумент, — ответил Моранж.
42
Султанка или барбулька, — рыба из отряда колючеперых, живущая, главным образом, в водах Атлантического океана. (Прим. перев.)
И вдруг умолк. Дверь столовой отворилась. Вошел белый туарег. Собеседники прекратили разговор.
Медленными шагами человек с покрывалом на голове приблизился к Моранжу и коснулся его правой руки.
— Хорошо, — сказал тот.
Кувшин с «Хоггаром» 1879 года стоял между мной и графом Беловским. Я наполнил свой бокал (в который входило не меньше полулитра) и нервно его опорожнил.
Гетман взглянул на меня с симпатией.
— Хе-хе! — усмехнулся Ле-Меж, толкнув меня локтем. — Антинея соблюдает чинопочитание.
Отец Спардек целомудренно улыбнулся.
— Хе-хе! — снова хихикнул Ле-Меж.
Мой бокал был пуст. На мгновение у меня мелькнула мысль запустить им в голову профессора истории. Но нет!
Я Опять налил себе вина и выпил.
— Этого великолепного бараньего жаркого Моранжу придется отведать лишь мысленно, — заметил маленький человек, становясь все более игривым и кладя себе на тарелку солидный кусок мяса.
— Он не пожалеет об этом, — сказал недовольным голосом гетман. — Это не жаркое: это — бараний рог. Нет, этот Куку начинает решительно над нами издеваться.
— Пеняйте на достойного отца, — возразил с раздражением Ле-Меж. — Я уже не раз говорил ему о том, чтобы он приставал со своими проповедями к кому угодно, но только не к нашему повару.
— Господин профессор! — сказал с достоинством Спардек.
— Я поддерживаю свой протест, — воскликнул Ле-Меж, который, как мне показалось, начал в ту минуту хмелеть.Будьте судьей, милостивый государь, — продолжал он, обращаясь в мою сторону. — Вы здесь человек свежий. Вы можете разобрать дело беспристрастно. Так вот, позвольте вас спросить: имеет ли пастор право портить жизнь поварубамбуре, набивая ему с утра до вечера голову всякой богословской дребеденью, к которой тот не чувствует ни малейшего предрасположения.
— Увы! — печально ответил Спардек. — Вы сильно заблуждаетесь. У него большая склонность к религиозным диспутам.
— Куку — ленивая корова и охотно слушает ваше протестантское мычанье, чтобы ничего не делать и пережаривать наши котлеты, — заметил гетман. — Да здравствует папа! — заорал он, вдруг наполняя, один за другим, наши стаканы.
— Уверяю вас, что этот бамбара внушает мне тревогу, — возразил с большим достоинством Спардек. — Знаете ли, до чего он теперь дошел? Он отрицает реальность человеческого существования. Он — на пороге того же заблуждения, в которое впали Цвингли и Эколампадий[Немецкий гуманист и религиозный реформатор, пытавшийся примирить Цвингли с Лютером. (Прим. перев.). Он отрицает, что наша жизнь реальна.
— Послушайте — сказал, сильно возбуждаясь, Ле-Меж. — Никогда не надо трогать людей, занятых кухней.
Такого же взгляда держался и Иисус, который, будучи, как я думаю, таким же хорошим богословом, как и вы, никогда не имел в мыслях отвлекать Марию от очага, чтобы рассказывать ей свои глупые притчи.
— Правильно!-подтвердил гетман.
Он зажал между коленями кувшин с вином, тщетно пытаясь его откупорить.
— Бокалы, стройся! — воскликнул он, когда его усилия увенчались, наконец, успехом.
— Куку отрицает реальность нашего существования, — грустно сказал пастор, опорожнив свой стакан.
— А ну его! — шепнул мне на ухо гетман Житомирский. — Пусть себе болтает! Разве вы не видите, что он совсем пьян?
Но он и сам начинал говорить заплетающимся языком.
Ему стоило большого труда наполнить мой бокал до самых краев.
У меня возникло желание оттолкнуть от себя вино. Но вдруг мой. мозг прорезала мысль:
«В этот час Моранж… Что бы он ни говорил… Она так прекрасна».
И, потянув к себе стакан, я снова осушил его до дна.
Тем временем Ле-Меж и Спардек запутались в необыкновенном религиозном диспуте, швыряя друг другу в голову «Book of commun prayer" 43 , «Declaration des droits de 1'homme" 44 и «Bulle Unigenitus" 45 . Мало-помалу, гетман начал приобретать над обоими то влияние, которое светский человек, даже мертвецки пьяный, всегда имеет над другими, благодаря превосходству воспитания над образованием.
43
Богослужебная книга, содержащая в себе священнодействия и 'молитвословия английской церкви
44
«Декларация прав человека».
45
Название папской буллы, сыгравшей крупную ;роль в истории религиозного учения, известного под названием янсенизма. (Прим. перев,)
Граф Беловский выпил в пять раз больше, чем профессор и пастор. Но он в десять раз лучше противостоял вину.
— Оставим эти пьянчуг, — сказал он с отвращением.Пойдемте, дорогой друг. Наши партнеры ждут нас в игорном зале.
— Милостивые государыни и государи, — начал гетман, входя в зал, — позвольте представить вам нового партнера, моего друга, поручика Сен-Ави. — Не мешайте, — прошептал он мне на ухо. — Все это прислуга… я знаю… Но я, видите ли, воображаю…
Я увидел, что он был, действительно, пьян.
Игорный зал помещался в узкой и длинной комнате.
Громадный стол без ножек, поставленный прямо на пол и окруженный валом из подушек, на которых сидело и полулежало около дюжины туземцев обоего пола, составлял главную часть обстановки. На стене висели две гравюры, свидетельствовавшие о весьма счастливом эклектизме: «Святой Иоанн Креститель» да-Винчи и «Последние патроны" 46 Альфонса де Нэвилля.
На столе стояли красные глиняные бокалы. Среди них возвышался тяжелый кувшин, наполненный пальмовым вином.
46
Картина знаменитого французского баталиста, изображающая один из трагических эпизодов франко-прусской войны. (Прим. перев.)