Атлантида
Шрифт:
Компания собралась у гостиницы. Прогулка удалась на славу, благодаря солнцу, которое смягчало мороз. Мужчины и женщины резвились и заигрывали друг с другом, распевали песни, шутили и смеялись, весело прыгали по замерзшему хрусткому лесному мху. Лес звенел от крика и визга, общее веселье с каждой минутой возрастало — дело в том, что под предлогом морозной погоды приятели прихватили с собой несколько бутылок коньяку.
В «Сосновом бору», конечно же, снова затеяли танцы, а около полудня, уже порядком притомившись, все двинулись в обратный путь.
Было два часа
Он поднял голову. Озеро сверкало на солнце, словно огромное зеркало, по глади которого сновали сани и люди на коньках, и тут Кильблока осенило.
— Марихен, — сказал он, — а не прогуляться ли нам еще? К твоей сестре, на ту сторону, в Штебен? Сейчас, среди бела дня завалиться на боковую было бы грешно.
Но жена слишком устала, она твердила, что не в состоянии и шагу сделать.
— Не велика беда! — ответил Кильблок и, не медля, побежал в сарай за домом, откуда притащил деревянные, крашенные в зеленый цвет сани с высокой спинкой.
— Вот так и покатим, — сказал он, привязывая к сапогам коньки, которые нашел на сиденье саней.
И не успев придумать еще какую-нибудь отговорку, Марихен с маленьким Густавом на коленях уже мчалась по гладкому блестящему льду, сидя на санях, которые уверенно направляли сильные руки ее мужа.
Метрах в сорока от берега она обернулась и увидела возле их дома шкипера, который приходил утром, — теперь он снова стучался в дверь. Должно быть, шкипер видел, как они возвращались и решил еще раз попросить Кильблока починить парус.
Она сказала об этом мужу.
Тот остановился, обернулся назад и разразился громовым смехом; глядя на него, засмеялась и жена. И вправду, уж очень смешно было смотреть, как этот парень, ни о чем не подозревая, терпеливо ждал под дверью со своим парусом, а хозяева меж тем не сидели дома и давным-давно улизнули за его спиной на озеро.
Кильблок заметил — дескать, хорошо, что они разминулись со шкипером, не то из веселого катанья на санях вышел бы пшик.
Погнав санки дальше, он то и дело оборачивался и смотрел, по-прежнему ли шкипер караулит под дверью, и лишь добравшись с женой и сыном до противоположного берега, увидел, как этот человек — крохотное черное пятнышко вдалеке — медленно двинулся в сторону деревни.
Родственники, хозяева гостиницы в Штебене, были рады приходу Кильблоков, тем более что нынче и другие близкие друзья пришли их навестить. Они радушно встретили гостей, угостили их кофе с блинчиками, подали и спиртное. Затем мужчины сели за карты, а женщины начали обсуждать произошедшие за день события. Кроме родственников и друзей хозяев в общей комнате гостиницы сидели и кое-кто из жителей городка. Но едва начало смеркаться, они заторопились домой.
— Ночь-то лунная, господа хорошие, — сказал хозяин, собирая со стола деньги — он рассчитывался с маленькой компанией горожан, которые зашли в гостиницу погреться после катанья на коньках. — Дорога по льду вполне надежная, куда вам спешить?
В ответ посыпались уверения, что никто ничего не боится, однако задерживаться эти гости не стали.
— Трусливые городские крысы, — шепнул Кильблок хозяину, когда тот со вздохом подсел к карточному столу и вернулся к прерванной игре. В бессчетный раз подняв бокал, хозяин пригласил Кильблока выпить еще, отхлебнул и сам половину.
— А что, правду говорят, выздоровел тот мальчик-то? — спросила, обращаясь к игрокам, одна из женщин.
— Совсем поправился! — откликнулись мужчины. — Когда его, слава те господи, вытащили и он уже был вне опасности и лежал дома в постели, он вдруг снова давай кричать: «Помогите, помогите, тону!»
— Помогите, помогите, тону! — подхватил Кильблок, опять захмелевший после нового бокала, и бросил на стол свою последнюю карту. Он выиграл и с ухмылкой сгреб в карман кучку мелочи.
Разговор тем временем шел о том, как среди бела дня один мальчик угодил в полынью на озере; он наверняка утонул бы, но на его счастье в последнюю минуту подоспели проходившие мимо рабочие. Все эту полынью знали, она находилась близ южного берега, там, где в озеро впадает речушка с более теплой водой.
Происшествие с мальчиком очень всех удивляло, ведь полынья никогда не покрывалась коварной ледяной корочкой и всегда оставалась чистой — не иначе, мальчонка спал на ходу, рассудили гости.
Кильблок выиграл очень много; придя в прекрасное настроение, он сказал, что теперь в кармане у него столько же денег, сколько он просадил вчера на маскараде. По этой причине он без возражений уступил просьбам жены отправиться наконец домой.
Прощание с друзьями затянулось. Нужно было договориться о вечеринке, назначенной на ближайшее воскресенье. Кильблок взял с друзей честное слово, что они придут. Те обещали, и наконец они простились.
Кильблок с женой двинулись к озеру.
Прямо над серединой голубоватого ледяного поля стояла полная луна, казалось, это сияет в небесном эфире серебряное навершие огромного хрустального купола, сверкающего множеством искр. Вокруг струился туманный свет, заливая волшебным сиянием все земное. И воздух, и земля словно оцепенели от холода.
Марихен уже сидела с малышом на санках, и ей пришлось довольно долго дожидаться, пока Кильблок, чертыхаясь, распутывал завязки коньков. Руки у него окоченели, он никак не мог завязать узлы. Густавхен заплакал.
Жена торопила Кильблока, жалуясь, что мороз так и колет, будто ледяными иглами. Кильблок не хуже жены это чувствовал, его лицо и руки тоже словно алмазным стеклорезом царапало.
Наконец коньки были крепко привязаны. Но теперь он не мог ухватиться за спинку саней и сунул озябшие руки в карманы, чтобы хоть немного отогреть. А пока прокатился раз-другой по льду, выписывая фигуры. Лед был твердый, сухой и прозрачный как стекло.
— Через десять минут будем дома, — сказал Кильблок, затем взялся за спинку саней и с силой толкнул их вперед.