Атланты. Книга третья
Шрифт:
Его слова привели меня в замешательство. Слов нет, слышать это было приятно. Однако же, наш с Илоной союз не представлялся мне возможным.
– Знаете, господин Хайнц, я бы с удовольствием уехал. Просто ради того, чтобы сделать вам приятное. Но именно сейчас это никак невозможно. Да чего вы беспокоитесь ? Я никогда не женюсь на Илоне, ибо не могу обеспечить ей ту жизнь, к которой она привыкла. А быть на содержании у женщины - это не моё.
– Господин Мирослав !- взревел Хайнц, но тут же сбавил тон.- Господин Мирослав,
– Не сходите с ума, старый кретин,- сказал я.- Вы попросту выставляете себя на смех.
Хайнц тяжело дышал. Я двинулся к беседке, но он схватил меня за руку.
– Господин Мирослав, вы пожалеете об этом.
– Господин Хайнц, я уже жалею о том, что согласился разговаривать с вами.
С тем мы и разошлись. Я ушёл домой, а Хайнц вернулся в беседку.
***
Дины дома не было. Я развёл огонь в печи и принялся готовить еду. У меня была ещё работа на дом - каждый из нас взял с собой по два пергамента, чтобы переписать жуткую историю Джонса. По его словам, торговец рукописями уже дожидался плодов наших деяний.
Пока закипала вода, я валялся на лавке в саду. Меня беспокоил Хайнц. Он слыл довольно жадным типом. И если Хайнц согласен тратить деньги на то, чтобы избавиться от меня, то дело может закончиться скверно. Надо будет сходить к Родриго - возможно нищие дадут дельный совет.
Меня начало клонить в сон. Я подскочил, встряхнулся. Надо работать: Джонс обещал за рукописи приличный куш.
Дина примчалась, когда еда была уже готова.
– Привет, дядя Мирослав !
Мы ещё не виделись - когда я уходил утром, она ещё спала.
– Привет,- ответил я.
– Скоро есть будем ?
– Сейчас. Только умойся сначала - посмотри, на кого похожа.
Дина была вся в пыли, растрёпана, с дырищей в платьице и со стёсанной коленкой - то есть в обычном своём обличьи.
– Хорошо,- ответила она.
Есть мы сели более-менее умытые. Я выслушал новости о щеночке, мальчишках, пьянице, который ругался и грозился...
– Ну так вы же его дразнили, наверное ?
– Нет, дядя Мирослав, не дразнили. Мы просто кричали: "Пьяница, пьяница !".
Потом последовал рассказ о том, как на берегу все бегали наперегонки, и Дина прибежала второй только потому, что у неё болела коленка. Кстати, по этой же самой причине она не написала заданного мной вчера вечером задания.
– Ну да ничего. Сейчас мы поедим, вымоем посуду, перевяжем коленку и всё напишем.
– Ой, дядя Мирослав, а может завтра ? Я думаю, что к завтрашнему дню моя коленка не будет болеть так сильно.
Дина скривилась и осторожно потрогала свою ссадину.
– Ну ладно,- вздохнул я.- Раз у тебя так сильно болит ...
– Очень сильно,- подтвердила Дина.
И в уголках её глаз появились слёзы.
– Я дам тебе горькое лекарство и уложу в кровать. Ты ведь не собираешься идти на улицу с больной коленкой ?
И тут случилось чудо. Воистину, боги обратили внимание на страдания несчастного ребёнка, ибо коленка у Дианы мгновенно перестала болеть. Она даже несколько раз подпрыгнула на одной ноге, дабы показать, что ей всё нипочём.
– Ты посмотри,- удивлялся я.- Совсем-совсем не болит ?
– Всё прошло,- уверяла меня Дина.
– А ещё говорят, будто чудес не бывает. Ну, тогда ничего не помешает нам немного поработать.
Дина снова скривилась.
– Поработать,- повторила она.- Я буду писать, а ты - смотреть на меня. Какая же это работа ?
– Я тоже буду писать. Дядя Марк дал мне задание на дом.
– Тогда ладно,- вздохнула Дина.
Мы помыли посуду и уселись за работу.
– А дядя Джонс рассказывал какие-то новые истории ?
– Нет,- соврал я.
Писанины было много. Мы усердно работали. Пару раз с улицы слышались голоса:
– Дина ! Эй, выходи !
Дина выжидательно смотрела на меня, а я делал вид, будто ничего не слышу.
Но рано или поздно всё заканчивается; справились со своей работой и мы. Дина тотчас же умчалась на улицу, а я поборол желание сходить к Илоне и снова разлёгся на лавке в саду под тенью старой, развесистой яблони.
***
Следующим утром Ульф сказал:
– Начались игры на вылет.
Джонса не было - он понёс наши рукописи торговцу, а мы с Марком никак не отреагировали на эту новость.
– Аргентина выбила Уругвай,- продолжал Ульф.- А Франция - Италию. И что-то немцы пока не производят впечатления. Но я думаю...
– Ульф,- перебил Марк.- Неужели тебе нравится, когда я ору, обзываю тебя и посылаю куда подальше ?
На рынке происходило какое-то движение. Крик стоял сильнее, чем обычно, в толпе мелькали шлемы военных.
– Да что там творится ?- спросил Ульф.- Может я схожу, посмотрю ?
– Джонс сейчас придёт и всё расскажет,- обнадёжил его Марк.
Но мы узнали раньше. В контору вошёл вооружённый десятник и сообщил, что по приказу командира гарнизона у порта собираются все мужчины, способные носить оружие. В число таковых, к нашему несказанному удивлению, попал и Ульф. Мы вышли на улицу.
Толпа мужчин двигалась к морю. Мы влились в неё.
Никто ничего не знал. Какой-то умник пустил слух, будто началась война, и офицер, сопровождавший нас, заорал, что прибьёт всякого, кто будет распространять панику.
Неподалёку от нас брела банда Родриго. Все нищие имели воинственный вид, потрясали палками и пели какую-то страшную боевую песню.
– Эй !-крикнул я им.- Может вы чего знаете ?
– Учения,- ответил Родриго.- И мы будем защищать наш город до конца !
Нищие разом взревели. Один из солдат ринулся к ним, но офицер схватил его за плечо, заметив при этом: