Атолл «Морская звезда»
Шрифт:
В следующую секунду Коржов поймал брошенную ему бритву.
— Ну вот, с одним из “спутников” мы разобрались, — усмехнулся Лашке. — Нет, новой сигареты мне не надо. Вряд ли она будет лучше первой…
— Как угодно, — Коржов невозмутимо спрятал пачку. — Сигареты могут нравиться или не нравиться. Это дело вкуса. А бритва вполне приличная, но у сеньора сильно отросла борода, только и всего.
Коржов убрал бритву и стал прилаживать над огнем котелок с водой, затем принес ящик с продуктами.
— Минуту! — сказал Ловетти. — Почему вы не спрашиваете, что же с нами случилось, как мы оказались в столь бедственном положении?
— У нас принято сперва накормить гостя. У вас иные порядки?
— Точно такие же! — воскликнул Ловетти. — Как ваше имя?
— Павлито.
— Так вот, Павлито, вы первый советский русский, с которым мне довелось познакомиться и разговаривать. И я считаю, что мне повезло.
— Вы никогда не были в Советском Союзе?
Ловетти вспомнил 1942 год, Крым, где обосновались боевые пловцы из “колонны Моккагата”, свой уютный домик в Форосе, рейды на взрывающихся катерах и управляемых торпедах против советских транспортов с ранеными из осажденного Севастополя…
— Нет, — сказал он, ласково улыбаясь, — никогда не был в вашей прекрасной стране, но много слышал о ней, очень много…
Лашке и Ловетти быстро расправились с консервированными сосисками, опустошили банку тушеной свинины.
Утолив голод и чуточку захмелев, Ловетти разговорился. Коржов слушал его рассказ о происшествии в сельве и все больше удивлялся. За время общения с Хосебой он твердо усвоил, что лесные индейцы люди честные, не обидят человека, если тот идет к ним с добром. А здесь — такие страсти…
Хосеба согласилась подбросить до города Луизу и ее спутников. Коржов стал разбирать палатку. Ловетти и Лашке помогали укладывать багаж в вездеход.
— Что это? — Лашке показал на металлический ящик со шкалами и рычажками, укрепленный между сиденьями автомобиля.
— Рация, — сказал Коржов. — Приемно-передающая станция.
— Радио? — закричал Ловетти. — Чего же вы молчали?
— Как это — молчал? Вы спросили, я ответил. Мой шеф настоял, чтобы мы взяли с собой передатчик — мало ли что может случиться в сельве.
— И он исправен? — не унимался Ловетти.
— Перед поездкой я сам произвел проверку.
— Включите!
Коржов щелкнул тумблером. Осветились индикаторные лампочки настройки. Лашке и Ловетти переглянулись.
— А… можно ею воспользоваться? — спросил Лашке.
— Конечно. Но куда вы собираетесь радировать?
— У нас тоже был передатчик. Мы взяли его в дорогу с теми же целями, что и вы. Я коммерсант, не могу жить без информации с фондовых бирж, которая идет потоком и ежечасно меняется. Вы понимаете меня?
— Очень хорошо понимаю.
— И мы можем воспользоваться рацией прямо сейчас?
— Я уже сказал, что можете.
— Так я возьму ее и отойду в сторонку, чтобы никому не мешать.
Лашке отнес передатчик к группе деревьев на другом конце откоса. Ловетти попросил сигарету. Прикуривая, дружески подмигнул Коржову:
— Тайны!.. Каждый коммерсант обвешан ими, как собака клещами. Бизнесмены такие чудаки!
— А чем занимаетесь вы?
— Перед вами представитель самой неблагодарной профессии. Я зоолог и ботаник. Попросту говоря, вечный бродяга и искатель.
— Что же вы разыскиваете в эту поездку? — Коржов улыбнулся Хосебе, которая приблизилась к беседующим.
— В данном случае меня интересует некий сорняк.
— Сорняк? — переспросил Коржов. — А с какой целью? Сорняки, я знаю, выпалывают, топчут, сжигают. И уж, во всяком случае, их не разыскивают.
— О, это необыкновенный сорняк. Иной раз его годами не обнаружишь, обшарь хоть весь лес. Но вдруг появляется и набрасывается на культурные растения, обвивает их и душит. Приходилось вам слышать о дереве сепадилья?
Коржов пожал плечами.
— Я знаю сепадилью, — сказала Хосеба.
Ловетти старательно изобразил удивление, даже всплеснул руками.
— Ну-ка, рассказывайте подробно! — потребовал он.
— А чего рассказывать? У нас целая плантация таких деревьев. Ведь мы чиклеро.
— Вон какие дела! — возбужденно воскликнул Ловетти. — Тогда вам должен быть знаком и этот сорняк! — и он быстро нарисовал растение с толстым мохнатым стеблем и острыми, как пики, листьями. — Сорняк быстро растет, обвивает ствол дерева, и тогда оно чахнет и погибает. Причем по вкусу ему главным образом сепадилья.
— Я знаю этот сорняк, — сказала Хосеба, взглянув на рисунок. — Верно, он появляется очень редко. Слава создателю, на Синем озере его нет. Но я насмотрелась на эту дрянь в прошлые годы. Недобрая слава идет об этом сорняке по всей сельве. Индейцы считают его колдовским корнем. Он задушил нашу первую плантацию. Это недалеко от здешних мест — всего в пятнадцати милях. Но зачем вам сорняк?
— Вашему другу Павлито я уже объяснил, что являюсь ботаником. Представляете, что это за профессия?
— Представляю. Но сорняки, сожрав деревья, сами вскоре погибают. Так что там сейчас пустота, одни корни торчат из-под земли.
— Корни? Это то, что мне надо! Именно корни, а не стебли или листья. Пожалуйста, нарисуйте план местности, чтобы я мог найти заброшенную плантацию.
Хосеба достала блокнот, положила его на капот автомобиля и старательно, словно прилежная школьница, принялась за работу.
— Вот, — сказала она. — Я не художница, но, думаю, кое-что разобрать можно. Смотрите, вот река, берег, где находимся мы с вами…