Атомное сердце
Шрифт:
Какое-то время корабль продолжал свой путь сквозь почти домашнее пространство Солнечной системы. Ее уставшие от потрясений пассажиры уснули: умная яхта класса «экселент» сама распоряжалась сном и бодрствованием людей.
Наконец, под тихую приятную музыку наступило пробуждение:
– Достигли Бастиона, – сообщила Сестра. – Подходим к посадочной грани…
– В Бастионе сейчас атмосфера, очищенная по стандартам Конгломерата, – сказал Гор, обращаясь к Нейле, Живодеру и Кнаку. – Там вам не будет ничего угрожать. Но на поверхность Земли вам
– Благодарю покорно, – усмехнулся Кнак. – Я предпочитаю вообще не знать, что это такое – Земля. Скажите лучше: в этом Бастионе есть, где развлечься? Бары, игровые клубы, букмекерские конторы?
– Это у нас пока не налажено, – усмехнулся Мах.
– Отлично, – задумчиво проговорил Кнак. – Значит, придется все начинать с нуля. Хотя отсутствие конкуренции – тоже неплохой знак…
– У нас есть Театр, – сказал Мах и покосился на Гора.
– Театр – тоже неплохо… – пробубнил Кнак, погруженный в напряженные раздумья.
– Не время устраивать развлечения, – сказал Гор. – Война на носу.
– А по-моему – самое время, – глубокомысленно заметил Кнак. – Поверьте моему опыту. Война – это к прибыли…
Яхта стремительно шла над самой поверхностью. Древняя База Эстетов сверкала неровной, серебристой поверхностью. Кратеры, горы, темные равнины… Вблизи Луна – совсем не то, что видится с Земли.
И уж вовсе не то, что виделось земным астронавтам…
Ощутимо качнуло.
– Обогнули земной исследовательский аппарат, – пояснила Сестра.
– Что за аппарат? – оживился Живодер.
– Древняя, примитивная конструкция, – пояснила Сестра. – На принципе реактивной тяги и инерции…
– Они все еще делают такую технику? – глаза Живодера загорелись, как у коллекционера, откопавшего шкатулку с золотыми монетами.
– Это тебе с Зигом пообщаться надо, – усмехнулся Мах. – Он много чего про земную технику знает…
– Думаю, они найдут общий язык, – кивнул Гор и вдруг уставился на Живодера совсем другими глазами.
Легкий холодок пробежал по спине: снова это странно ощущение предопределенности.
Вначале их было трое – Темный, Мудрый и Сильный.
Они пытались своими силами бороться с навязанными ими правилами – и вот, к ним добавился Безмолвный. После появились Летуны, Техники…
И это было только начало.
Гуща событий, связанных с Землей, постоянно приводила новых людей – из разный Линий и Ветвей. Словно, на некоем космическом Ноевом Ковчеге – собиралась воедино вся пестрая палитра оттенков, составляющих человеческую общность.
В Конгломерате миров все Ветви разобщены, прикреплены к собственной функции, и общение между ними редко и жестко регламентировано.
Бунтующая против такого порядка вещей Россыпь стремится разрушить барьеры между людьми. Но пока от этого больше вреда, чем пользы.
И только в Бастионе все происходит как бы само собой.
Вот прибыл Техник. А вот – первые представители Вольных миров.
Все
Узел событий продолжал свою тайную работу.
Никто не знает его целей, никто не знает, как он работает. Лишь внутреннее чувство, которое никогда не обманывает, твердо стоит на своем: эта планета – самое важное во Вселенной место.
Оно стоит того, чтобы за него биться…
Встреча была бурной, и некоторое время Гор и Мах переходили из объятий в объятья, подбрасывались к высокому потолку посадочной грани. Никто не мог сказать ничего вразумительного, слышались только эмоциональные приветственные вскрики и какие-то восторженные вопли. Особенно буйствовал Зиг, который ощущал на себе всю тяжесть ответственности, возложенной на него улетевшим Мимом. Теперь – самый повод расслабиться…
Армия Мима соскучилась по своему вождю. И это было больше, чем просто скука: так уж повелось, что все защитники Бастиона, стоящего в свою очередь на страже Земли, оказались скреплены мощными эмоциональными связями – словно кто-то специально потрудился над подбором персонала.
Когда, наконец, первые эмоции улеглись, Гор приказал срочно собрать Совет.
У Мима нет тайн от бойцов своей маленькой Армии. А потому он стоял сейчас посреди своей маленькой прозрачной Сцены, под которой в мрачных глубинах Базы шла бесконечная работа – что-то сверкало, искрилось, переливалось, клубилось… Это не имело особого значения, так как для Мима было всего лишь фоном, абстрактной декорацией.
Вокруг Сцены – крутые трибуны, до отказа забитые зрителями.
Мим не может без зрителей. Только от них он питается живительной энергией чувств. Только на Сцене он чувствует себя, как дома. Лишь здесь он отдыхает и восстанавливает отобранные масками силы.
…Гор стоял с закрытыми глазами, медленно приходя в себя.
Ему пришлось сыграть несколько непростых ролей – и они здорово подорвали его. Раньше ему не были знакомы такая усталость и столь глубокая опустошенность.
Но раньше он и не был краткоживущим.
Сейчас, под жадными взглядами зрителей Мим словно купался в живительных лучах, заживляя невидимые раны. Он заряжался, аккумулируя чужие эмоции, с тем, чтобы снова отдать их этим людям – но уже преобразованные особом духовным миром Мима…
Хорошо, когда зритель терпелив, когда он понимает непростое устройство души Мима. Недовольные выкрики и швыряние в Сцену гнилой дрянью вряд ли помогли бы Гору.
Наверное, столь же благодарным был зритель у древнего императора Нерона, который, как известно увлекался театром и был, при том, весьма крут на расправу с теми, кто в должной мере не оценил его искусство. Вспомнив об этом, Гор улыбнулся: к нему возвращалась здоровая ирония – а это признак явный восстановления!
Гор поднял глаза, оглядывая ряды единомышленников – очень хотелось верить, что это действительно так.