Атомный поезд. Том 1
Шрифт:
– Вы способны произвести боевой пуск МБР?
– …Думаю, да.
Теперь белая и зеленая линии выразили сомнения. И опять заминка.
– Вы боитесь замкнутого пространства?
– Нет.
– Вы рассказывали кому-нибудь о служебных делах?
– …Нет.
Все три линии показали ложь. И снова заминка.
Опрос продолжался еще около двадцати минут, наконец толстяк встал, освободил курсанта от датчиков и молча вышел из комнаты. Александр опустился на диванчик у окна, переводя дух. Он весь вспотел от напряжения. Странно: обычные вопросы,
Действительно, в кабинете Кандалина шло небольшое совещание.
– В целом, никаких особых отклонений не выявлено, – докладывал Михеев. – Но на вопросы о выполнении любого приказа и о способности произвести боевой запуск четкие ответы не получены. К тому же, они даны с задержкой…
– Это вполне нормально, – прокомментировала Наталья Игоревна. – Речь идет о предположительных действиях. Он сам не знает, как поступит в этих ситуациях. Такова реакция девяноста процентов тестируемых.
– Так, может, надо ориентироваться на остальные десять процентов? – спросил Михеев. Уполномоченный и его помощник молчали.
– Как правило, это люди, не обладающие критическим мышлением, – спокойно пояснила Булатова. – Они более уверены в себе и думают, что выполнят любую задачу. Однако при учебно-боевых запусках процент срывов одинаков как для первой группы, так и для второй. Потому что думать о том, что ты сделаешь, и сделать – это совершенно разные вещи. А стартовый ступор – это серьезная нервно-психологическая проблема!
– И он соврал на вопрос о том, рассказывал ли кому-нибудь о служебных делах, – тоном ябедника прошепелявил Михеев.
– Вот как? – насторожился Кандалин.
Но Наталья Игоревна махнула рукой.
– Это просто характеризует его как совестливого и ответственного человека. О служебных делах рассказывают практически все, только в разной степени. О новом назначении, перемещении по службе, какой-либо проблеме… Все. Сто процентов. Главное, не выдавать секретных данных. А с этой стороны он не замечен, у него прекрасное личное дело.
Михеев пожал плечами, то ли соглашаясь, то ли наоборот, возражая.
Кандалин ненадолго задумался.
– Скажите, Василий Васильевич, есть ли идеальные кандидаты, которые проходят испытание без сучка и задоринки?
– Нет, – с некоторым сожалением ответил Михеев. – А если такое произойдет, то это очень тревожный сигнал: скорее всего испытуемый проходил специальную подготовку. Сами понимаете, что это значит.
Уполномоченный пристукнул рукой по столу.
– Тогда и не надо наводить тень на плетень. Наталья Игоревна, проведите психофизиологическое тестирование. Если все пройдет хорошо, приглашайте его ко мне на беседу.
Военврач вернулась в комнату, кандидат поднял на нее ждущий взгляд.
– Полиграф вы прошли успешно, – ободряюще улыбнулась она. – Осталось тестирование по изучению свойств вашей личности. Вот это вопросник…
Булатова передала парню довольно пухлую брошюру.
– А это варианты ответов. Видите, номер вопроса совпадает с номером ответа. Вам остается только подчеркнуть: «Да» или «Нет». Отвечать надо искренне, потому что вопросы перепроверяют ваши ответы. Чтобы не запутаться, надо быть честным. И еще надо уложиться в тридцать минут. Вам все ясно?
Кудасов пожал плечами.
– Вроде все…
– Тогда приступайте!
Вопросы были дурацкими. «Любите ли вы цветы?», «Любите ли вы животных?», «Бывает ли у вас расстройство желудка?», «Любите ли вы охоту?», «Любите ли вы рвать цветы?», и так далее.
Александру показалось, что кое-что он понял. Расстройство желудка бывает у всех, хотя признаваться в этом неудобно. Если ответил положительно – значит проявил честность, ответил отрицательно – соврал. Если любишь цветы и любишь их рвать, значит в натуре заложено противоречие, точно так же с любовью к животным и охоте. Но можно любить уже собранные цветы, а охотиться только на птиц… Тогда никакого противоречия нет.
А этот вопрос: «Просыпаетесь ли вы ночью?» Или этот: «Снятся ли вам сны?» Они-то что проясняют?
Но, размышляя о содержании вопросника, Кудасов не останавливался и бойко отмечал в большом, разграфленном на 400 клеточек листе, свои ответы. Он уложился в двадцать минут.
– Молодец, хорошее время, – сказала Наталья Игоревна. Александру показалось, что она смотрит на него с симпатией. – Теперь посидите, я это расшифрую.
Он снова остался один, но волнение улеглось. Пришла уверенность, что все будет хорошо. Так и получилось. Через двадцать минут Наталья Игоревна вернулась.
– Поздравляю, Саша, тесты вы прошли успешно. Возможно, нам с вами придется работать вместе, – она в очередной раз улыбнулась.
Потом в комнату зашел Маслов и пригласил его к шефу. В большом кабинете с множеством телефонов и огромной картой железных дорог на стене сидел приземистый худощавый человек. У него были большие некрасивые уши, огромные залысины и лицо усталой обезьянки. Если бы не полковничья форма и не окружающая обстановка, его можно было принять за обычного работягу – сантехника, грузчика или монтера пути.
– Здравствуйте, Александр Олегович! – полковник привстал и протянул через стол цепкую руку. – Я Уполномоченный Минобороны по Южному округу Олег Станиславович Кандалин.
– Курсант Кудасов, – представился Саша. – Правда, я уже выпускаюсь.
– Вы знаете, что такое БЖРК, товарищ курсант?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что Александр на мгновение растерялся. «Работяга» пристально и испытующе смотрел ему в глаза. Кудасов взял себя в руки и приосанился.
– Слышал, – ответил он. – Нам преподавали курс «Структура РВСН». Это боевой ракетный железнодорожный комплекс. Один из видов мобильных ракетных установок.