Атомный поезд. Том 1
Шрифт:
БЖРК был главным объектом отдельного дивизиона стратегического назначения, вся жизнь гарнизона крутилась вокруг него и была ему посвящена. Непосредственно на атомном поезде, сменяясь, работали два экипажа, по шестьдесят человек в каждом. Еще один экипаж был резервным: на случай внезапных подмен, болезней и отпусков. БЖРК почти все время находился в рейсе, и каждый рейс был ответственным боевым дежурством. Рейсы длились от двух до четырех недель, инструкция советских времен предусматривала возможность замены экипажей в промежуточных пунктах, но деньги на массовые перелеты или даже переезды уже давно не выделялись,
Уход БЖРК на боевое дежурство и возвращение на базу были для всех обитателей военного городка большим событием, его провожали и встречали, как торговое судно, рыболовный сейнер или, что более правильно – военный корабль. Гарнизон готовился к встрече: подметались асфальтовые дорожки, проводилось торжественное построение, жены стирали белье и готовили вкусные обеды. Впрочем, из этого правила бывали и исключения.
БЖРК должен был прибыть в Кротово в пять утра. Несмотря на неподходящий, располагающий ко сну час почти все население городка выстроилось вдоль ограждающей полотно «колючки». Офицерам это вменялось в обязанность, а многочисленные женщины делали так по велению души и сердца. Дети тоже всегда просились встречать папочек, поэтому здесь было немало детей, причем самых разных возрастов. Долгое ожидание, наконец, было вознаграждено: вдали послышался характерный звук идущего поезда, который в ночной тишине разносился на несколько километров. Ярко блеснул луч прожектора.
Раздался натужный скрип. В заборе периметра распахнулись сервоприводами тяжелые стальные ворота, сдвинулась в сторону перекрывающая пути бетонная плита, и на территорию медленно вплыл черный локомотив, натруженно тащивший за собой семь специальных вагонов. Когда он поравнялся с встречающими, ничего не изменилось: не открылись двери и окна, никто не выглядывал, не улыбался и не выискивал взглядом своих близких. Официальные встречающие тоже не проявляли эмоций, только женщины и дети радостно махали руками, а детишки еще и кричали:
– Папа, ты где? Папочка!
Темный неулыбчивый поезд со слепыми декоративными окнами на бронированной обшивке постепенно замедлил ход и наконец остановился. Именно на том уровне, на котором положено: у белой отметки на импровизированном перроне. Благодаря этому штабной вагон замер как раз напротив группы встречающих во главе с полковником Булатовым.
Послышался шум стравливаемого воздуха и, когда внутреннее давление сравнялось с внешним, дверь штабного вагона раскрылась и наружу молодцевато, как и следует при начальстве, выпрыгнул подполковник Ефимов.
– Товарищ полковник! – четко и торжественно начал он доклад. – Боевой ракетный железнодорожный комплекс с боевого дежурства прибыл. За время дежурства произошло одно происшествие, не связанное с личным составом, о котором вам докладывалось ранее. Никаких других происшествий не было! Начальник БЖРК подполковник Ефимов!
– Вольно! Благодарю за службу!
Булатов пожал подполковнику руку.
– Строить личный состав, товарищ полковник? – уважительно спросил Ефимов. – Вообще-то рейс был долгий, люди устали…
Булатов кивнул.
– Пусть отдыхают.
Ефимов поднял руку. Тут же двери всех вагонов распахнулись, и атомный поезд стал отрыгивать не переваренных им до конца людей. Свободные от дежурства офицеры и прапорщики прыгали на перрон, жадно выискивая глазами своих близких в толпе стоящих по ту сторону колючей проволоки. Дежурным предстояло еще сдать по описи имущество сменному экипажу и для них встреча с родственниками откладывалась на несколько часов.
Встреча БЖРК отличалась от встречи в порту вернувшегося сухогруза или линкора колючей проволокой. Да еще тем, что в небольших чемоданах и тощих вещмешках сменившегося экипажа не было никаких подарков, а только грязное перепревшее белье. Выпрыгнув на твердую землю, люди с непривычки пошатывались, жадно и глубоко вдыхали живой воздух, от этого кружилась голова, и надо было тщательно контролировать каждый шаг, чтобы не упасть.
Пройдя КПП, экипаж вышел к семьям, началась родственная встреча: слезы, объятия, поцелуи… Обнимая жен, члены экипажа спешили домой – к вкусной еде, уюту и постельным утехам. Практика показывала, что в большинстве случаев, оказавшись в квартире, они не станут ни есть, ни пить, ни ласкать жен, а просто повалятся на непривычно устойчивую и необыкновенно мягкую постель и провалятся в глубокий сон на добрые сутки. Атомный поезд высасывал их силы, надсаживал нервы, по крупицам отбирал здоровье. Такова была плата за повышенные оклады и льготный стаж службы.
Военврач Булатова осторожно спустилась по ступенькам. В руках она тоже держала маленький чемоданчик, но поскольку в рейсе Наталья Игоревна стирала себе сама, то белье в нем было чистым и свежим. Полковник Булатов пожал жене руку и чуть заметно улыбнулся. При подчиненных он никогда не выказывал военврачу каких-либо внеслужебных чувств.
Практически все члены экипажа, кроме холостых, расходились парами. И только начальник смены Белов долго оглядывался по сторонам, но так и не нашел свою супругу и, выругавшись про себя, отправился домой в одиночестве.
А военврач Булатова приняла душ – ночью вода шла нормально, – и, замотавшись в полотенце, вышла к своему супругу. Но он спал. Так и не раздевшись, прямо в кресле, словно внезапно отключившийся робот. Она не стала его будить и прошла в спальню. И тоже провалилась в сон, едва коснувшись подушки.
Утром Наталью Игоревну вызвали к телефону.
– Нужно протестировать кандидата на службу, – сказал уполномоченный Минобороны Кандалин. – Завтра жду к одиннадцати у себя. Надеюсь, полковник Булатов выделит вам машину…
Машину командир части выделил, военврачу показалось, что он сделал это с облегчением. Выехав из Кротово в пять утра, она прибыла в Тиходонск без четверти одиннадцать и ровно в назначенное время зашла в кабинет к Кандалину. Олег Станиславович приветливо поздоровался и выложил из сейфа на стол личное дело:
– Ознакомьтесь, кандидат сейчас появится.
Наталья откинула обложку и обомлела! С фотокарточки на нее смотрел Саша Ветров: первая юношеская любовь – давняя, но незабываемая. Не может быть! Конечно, не может… Чудес на свете не бывает. Выпускник ракетного училища Кудасов. Кандидата тоже звали Сашей, и это совпадение показалось ей многозначительным.