Атомный поезд. Том 2
Шрифт:
– Товарищ президент, для усиления эффекта я предлагаю запустить ракету с ядерной боеголовкой!
Тишина стала мертвой, как будто ядерная боеголовка уже взорвалась.
Даже президент несколько растерялся.
– С ядерной?
– Так точно. Именно с ядерной! – твердо повторил министр. Отступать ему было некуда.
– Но как же… Ведь есть договор о запрете открытых ядерных взрывов!
– Я все продумал, товарищ президент! – отчаянно отчеканил министр. – Под полигоном на Новой Земле есть огромная подземная полость от подземных взрывов атомных бомб. И кратер, как в вулкане. Мы направим ракету в
Это был полный бред, годящийся только для сценария фантастического фильма. Но в устах чиновника такого уровня любой бред выглядит продуманным государственным решением.
Президент встал и прошелся вдоль стены с государственным флагом Российской Федерации.
– Это интересно… Каков диаметр кратера?
Кратер никто и никогда не мерил. Но признаваться в этом было нельзя.
– От трехсот до четырехсот метров, товарищ президент! – доложил министр.
– Попадете? – доброжелательно прищурился президент.
– Так точно! – лихо отчеканил министр. На лицах других военных обозначилось явно выраженное сомнение.
– Что ж, действуйте! – еще раз улыбнулся президент. – Надеюсь на вас. Желаю успеха!
Совещание закрылось, довольные участники расходились. Министр обороны смотрел на коллег свысока. Мало того что он полностью реабилитировался – он стал героем сегодняшнего дня, заткнув за пояс этого выскочку начальника Генштаба! Правда, оставалось еще с нескольких тысяч километров попасть ракетой в четырехсотметровый кратер, но это уже не его рук дело. Он сделал главное, а безымянные исполнители обязаны довести боевую работу до конца. Или ответить за неудачу.
Атлетически сложенный мужчина неспешно шел по Тиходонску. С удовольствием рассматривал симпатичных девушек, переходил улицы только на зеленый свет, иногда заглядывал в витрины многочисленных магазинов. Он был одет в светлые спортивные брюки с широким ремнем, черную рубашку с расстегнутым воротом и кроссовки. Прогулочным шагом он прошелся по Магистральному проспекту, свернул на Богатяновский спуск, миновал доживающие свой век кварталы старинных трущоб и оказался на набережной возле пивного ресторана «Богатяновский».
В отличие от коренных жителей он не знал, что именно из-за этого ресторана спорили между собой Тиходонск и Одесса. Тиходонцы пели известную блатную песню со словами: «На Богатяновке открылася пивная», а одесситы считали, что пивная открылась все-таки на Дерибасовской. Впрочем, это было давно, а сейчас такие мелочи никого не интересуют.
Не зная тонкостей, Столяров, тем не менее, прекрасно знал местонахождение «Богатяновского» и нашел его, ни разу не спросив дорогу. Это была несомненная заслуга натаскивавшего его эксперта, который сорок лет прожил в Тиходонске, а потом эмигрировал в США и поселился на Брайтон-Бич. Его использовали «втемную»: он думал, что помогает писателю, готовящему с выездом на место книгу о казачьих краях.
Столяров сел у окна. По реке неторопливо плыли баржи и пассажирские теплоходы. Но он любовался стройными ножками официантки в форменном темно-синем костюме. В жизни его всегда интересовали только две вещи: красивые женщины и оружие. Причем он не мог наверняка сказать – что интересовало его больше. Наверное, все зависело от конкретного момента.
–
– Сейчас все будет. Водочки не желаете?
– Да, пожалуй. Сто граммов. «Кристалловскую», пожалуйста.
Мачо был доволен собой. Он не только правильно говорил, но и умело применял местные термины. Рыба называется «рыбец», однако коренные тиходонцы используют ласковое «рыбчик». И обозначение сорта водки повышает достоверность поведения. Он не выделялся из толпы, а следовательно, оставался невидимым для контрразведки.
Когда он заканчивал обед, в ресторан зашел узкоплечий приземистый мужчина лет сорока. В руке у него был черный «дипломат». Мачо привычно «срисовал» облик связника. Ему с равной долей вероятности можно было дать как тридцать, так и сорок лет. На самом деле Мусе Хархоеву было двадцать восемь. Крючковатый нос, поджатые губы, смуглый цвет лица и жгуче-черные волосы. Лицо хотя и выбрито, но уже снова покрыто прорастающей щетиной. «Когда кавказец добривает правую щеку, левая успевает зарасти, поэтому они ходят небритыми», – вспомнил он фразу другого эксперта, специалиста по Кавказу, и принялся поглаживать себя по голове, поправляя прическу. Это был условный сигнал, «маяк». Связник молча повернулся и вышел. Мачо не торопясь допил кофе и расплатился. Потом так же неторопливо вышел на набережную.
Черноволосый мужчина сидел метрах в ста на чугунном кнехте, держа «дипломат» на коленях. Это было неправильно. Ему следовало пройтись взад-вперед, проверяя, нет ли «хвоста».
– Привет от Салима, – негромко сказал Мачо, подойдя вплотную.
Не проявляя никаких эмоций, тот кивнул и, оглянувшись, открыл «дипломат». Там лежали два пистолета – «ПМ» и «ТТ», граната и две пачки денег. Универсальный набор. Самое необходимое, по мнению кавказских друзей Салима.
– Спасибо, – кивнул Мачо. – Мне ничего этого не надо. По крайней мере пока.
Так же безразлично черноволосый закрыл чемоданчик. По его поведению можно было понять, что это не рядовой курьер, но и не большой начальник. Скорее, командир среднего звена. На Мачо ему наплевать, он даже не знает, кто это такой. Но команда оказывать содействие пришла с высшего уровня, и он был вынужден ей подчиняться.
– Мне нужна машина с подлинными документами. Не привлекающая внимания, но хорошая, – сказал Мачо.
Связник кивнул. Он все время смотрел в сторону, как будто не хотел встречаться с ним глазами.
– Мобильный телефон, приобретенный без привязки к конкретным людям и оплаченный на месяц вперед…
Снова кивок.
«Ты что, немой?» – хотел спросить Мачо, но вовремя сдержался.
Он вспомнил слова второго эксперта: «С ними надо быть очень сдержанными. Если ему покажется, что вы его обидели, он забудет про общие дела и при первом удобном случае всадит вам нож в спину. Конечно, если вы не взяли его на крючок личной заинтересованности. Или личного страха».
– И еще мне нужно знать, кто обладает реальными возможностями в Кротово. Бизнес, криминал, власть – мне все равно. Мне нужно познакомиться с этим человеком. Это самое главное.