Аттестат зрелости
Шрифт:
Ваську сжигала зависть к двухлетнему мальцу, новому сыну отца - Андрюшке. У того есть отец, а у него и Валерки – нет. Он младше Васьки на шестнадцать лет, а у него уже своя машина. Правда, отец сам ездит на той машине, но он сказал Ваське, что как только Андрею исполнится восемнадцать лет, он передаст ключи от машины ему. А Ваське уже скоро будет восемнадцать, а кто подарит ему ключи oт машины?
А все мать! Подумаешь, изменил ей отец! Вот беда! Могла бы и простить ради них, а не простила, гор-да-а-я!
Васька ожесточенно сплюнул под ноги.
–
– к Окуню подошел парень лет двадцати шести, на макушке стриженой головы спортивная шапочка петушком, сутулые плечи обтягивала курточка с блестками многочисленных молний: парень «косил» под «металлиста».
– А, это ты, Фитиль... Привет, - вяло отозвался Окунь.
– А чего такой квелый? – спросил Фитиль.
– Да с матерью поцапался, - сморщил нос Васька, словно раздраженный кот.
– Прошвырнемся?
– Фитиль выбил сигарету из пачки, предложил Ваське.
– Дыми...
Окунь взял. Это не то, что его «Астра», а если «Космос» покупать, то денег и на кино не останется...
– Может, к Оленю завернем?
– спросил Фитиль.
– Он пацан стоящий. Зря ты с ним не ходишь. Амбал здоровый, может, и сгодился бы где-нибудь...
– Мать его не любит меня, - процедил, сплевывая, Окунь.
– Рылом, видно, не вышел для них. У него предки - интеллигенция, - презрительно выпятил нижнюю губу Окунь, а я - безотцовщина, как бы не испортил ихнего Игоречка, - ярость так и пёрла из Васьки.
– Да ладно тебе выпендриваться!
– хмыкнул Фитиль. – У тебя самого маман - врачиха, тоже ведь интеллигенция. И зря ты прихеряешься, одет не хуже других, а вообще-то мог бы и лучше, - и Фитиль многозначительно прищурился.
Окуню стало зябко от его слов, уж он-то знал, на какие деньги одевается его кореш Фитиль.
Игорь Оленьков валялся на диване, гонял магнитофон. Он скучал. На душе у него было пасмурно, неуютно, как в осенний моросливый день.
Мать сердито гремела на кухне посудой и, наконец, не выдержала, заглянула к нему.
– Ну, что ты маешься, чадо? Битый час крутишь одно и то же! Не надоело? Сходи лучше за хлебом.
Игорь лениво отмахнулся: мол, утром схожу, а то не хватало еще, на ночь глядя, плестись в магазин.
– Тогда учи уроки, а то бока пролеживаешь, а на завтра ничего не готово, да?
Игорь усмехнулся:
– Тебе все хочется, чтобы я отличником стал, пай-мальчиком.
– А что? Думаешь, не приятно нам с отцом, когда тебя хвалят? Отец цветет от радости, когда услышит про тебя что-то хорошее.
Игорь молча вздохнул: ох, до чего же любит мать нотации читать! Неужели все родители такие ворчливые? Мать не отставала:
– С Ольгой, что ли, чего не поделил? Да выключи ты свой магнитофон? Тянешь, как кота за хвост!
– и она щелкнула клавишей магнитофона.
Игорь молчал. Да и что говорить, если мать права: он и, правда, поссорился с Ольгой.
– Ну, мам, ну не ворчи, схожу я за хлебом, - Игорь встал, обнял мать, потерся щекой о её щеку.
Мать успокоилась, засмеялась:
– Ох, и подлизушка ты, Игорёшка. Ладно, утром сбегаешь, перед школой.
Игорь опять завалился на диван, включил магнитофон, убавил громкость.
Ольга Колесникова училась в одном с ним классе и имела над Игорем огромную власть. Он и сам не знал, как так вышло, что одного сердитого движения ее бровей достаточно было, чтобы Игорь, вообще-то парень самолюбивый и даже драчливый, утихомиривался.
А началось все прошлой зимой, когда Ольга подошла к нему и, пламенея багровыми пятнами на лице, - она всегда так краснела - пятнами, попросила объяснить теорему. Игорь остолбенел, обалдело похлопал пушистыми ресницами, ведь просила не кто-нибудь, а отличница, да к тому же девушка, которая нравилась ему. Дело было в том, что Игорь - парень башковитый, но одолела добра молодца лень, засыпался двойками и знал довольно сносно лишь математику и то благодаря своей отличной памяти. И потому Ольге поручили хоть как-то повлиять на Игоря, чтобы если не хочет как следует учиться, так хоть бы на тройки тянулся, не портил «общую картину успеваемости», как выразилась классная руководительница Алина Дмитриевна.
Игорь без возражения выслушал трепетавшую от страха перед его насмешками Ольгу Колесникову и... согласился к своему величайшему ужасу. Правда, у него хватило сообразительности сказать Ольге, что объяснит после уроков, а сейчас, дескать, некогда. И исчез из класса.
Забравшись в пустой спортзал, Игорь теребил волосинки на верхней губе и думал, как быть: формулы-то он знает, а вот откуда они берутся - нет. Он решительно взялся за учебник и очень удивился, что легко и быстро все запомнил, а после уроков, смущаясь, очень толково объяснил Ольге теорему.
Потом они вместе вышли из школы. Стоял теплый снежный вечер, и Оленьков проводил Ольгу домой. На следующий день - тоже. Они бродили по вечернему городу, разговаривали о многом, но Ольга ни разу не проговорилась о порученном ей деле. А Игорь вдруг подумал, а не просмеют ли Ольгу в классе из-за него? Ребята у них языкастые, дай только повод посмеяться, а он - двоечник, хулиган и забияка. И дал себе слово, что тогда лишь подойдет к Ольге, когда исправит все свои шальные двойки, ведь и впрямь они были шальные: восемь классов Игорь окончил даже без троек. А как же двойкам не появиться, если его замечательные новёхонькие учебники лежат нераскрытыми на книжной полке. И он исправил все двойки, лихо исправил - на четверки и пятерки, так что даже самому себе понравился, И уж потом каждый вечер Игорь и Ольга проводили вместе.
С Ольгой Игорь был тихий. Спокойный и вежливый - с ее родителями. И вот они поссорились. Первый раз. И очень глупо. Из-за пустяка.
В прихожей раздался звонок, Игорь вскочил, а вдруг это Ольга, но услышал недовольный голос матери:
– Не сидится вам по домам, Обязательно болтаться надо где-то. Носит вас нелегкая.
– Да мы на минутку, Анна Степановна. Игорь дома?
Оленьков вышел из комнаты. Пришел Васька Окунь, мать не очень его жалует, и если Игорь не вмешается, то обязательно выпроводит Ваську.