Аттестат зрелости
Шрифт:
На следующий день Настя вновь приехала в больницу. Окунь вяло поздоровался, но по тому, как он живо повернулся на звук открываемой двери, Настя поняла: он кого-то ждал. Витку-Инфанту? Настя почувствовала ревнивый укол, но заставила себя улыбнуться;
– Жив?
– Жив. Ты же не хотела приходить, - усмехнулся Окунь.
– Сначала не хотела, а потом решила прийти. Ты же больной, в помощи нуждаешься. А на больных не обижаются.
– Может, ещё и в жалости нуждаюсь? Не нужна мне твоя жалость, -
– Может, и в жалости нуждаешься, - спокойно ответила Настя.
– А разговаривать тебе, особенно кричать - вредно.
Она твёрдо решила не обращать внимания на грубость Окуня.
Но Окунь ничего не ответил. Ему почему-то стало приятно, что Настя Веселова пришла вновь.
А Настя мысленно твердила, словно заклинание: «Окунь в беде, я не могу его бросить. Моё отношение к нему тут ни при чём. У меня вообще нет к нему никакого отношения».
Окунь наблюдал, как Настя ловко запихивает в тумбочку принесённые с собой свертки.
– Здесь яблоки, - приговаривала она, - здесь - пирожки, а тут в баночке варенье малиновое. У нас малина своя, с дачи.
От её деловитости и заботы в сердце Окуня разлилось неведомое раньше тепло.
– Да сядь ты, - не выдержал он.
– Не суетись. Расскажи, что там, на воле.
– Ребята из агитпохода ещё не вернулись. Погода хорошая, солнечная. Морозец, правда, а всё равно - хорошо. Других новостей нет.
– Настя, - осторожно поинтересовался Окунь.
– А ты никому не говорила, что я в больнице, ну, мало ли, кого видела из наших...
Настя сухо ответила:
– Хотела сказать, да дома не было.
– Кого не было?
– Вики твоей, кого же ещё? Ты ведь у неё самый верный оруженосец.
– А может, она у меня - оруженосец? – попытался пошутить Окунь, но как-то невесело получилось.
Настя обманула Окуня. Виктория была дома, когда она пришла к Осиповым. Сердце у неё чуть не выскочило из груди от страха, когда стояла перед дверью Виткиной квартиры, уговаривая себя позвонить.
Виктория была весёлая, счастливая. Она затащила Настю в комнату, познакомила с офицером, который был там.
– Алексей!
– галантно представился незнакомец, щёлкнув пятками, но это ему не удалось: он был в одних носках - туфли стояли в прихожей.
Настя улыбнулась, так это было забавно, Алексей тоже засмеялся, а Виктория - та прямо-таки закатилась в смехе. Она всегда смеялась так громко, что все обращали на неё внимание.
– Вика, Вася заболел. Он в больнице, и просил тебя зайти, - Настя врала напропалую.
– Подумаешь, заболел!
– беспечно махнула рукой Осипова.
– Выздоровеет. А мне некогда к нему бегать. У меня вот Алёша приехал.
Она подошла к Алексею и обняла его. Потом включила магнитофон:
– Вы тут потанцуйте, а я кофе приготовлю.
Алексей с готовностью подхватил Настю за талию. Был он высок, Настя едва доставала ему до груди, пожалуй, она могла бы и под мышкой у него спрятаться.
Алексей слегка качнулся. От него пахнуло вином. Медленная мелодия закончилась, и молодой голос запел: «Моя гитара восхищает местных жителей». И Алексей начал подпевать:
– «Ну, как не злиться мне, ну чем я не жених?» Настенька, чем я не жених, а? По-моему, для Виточки самый жених подходящий. Да?
– Да...
– еле слышно прошептала Настя, за рёвом магнитофона Алексей не мог её услышать, но догадался, что девушка ответила, заулыбался радостно, подхватил её за талию и приподнял над полом. Настя почувствовала, что он сделал это без особого труда - такие у него сильные руки.
В этот момент в комнату с подносиком в руках вошла Виктория.
– Ой-ой, Алёшенька, смотри у меня!
Алексей подхватил подносик с миниатюрными кофейными чашечками и на ходу поцеловал в щеку Викторию. Настя опять спросила Осипову:
– Ты пойдешь к Василию?
– Да нет же, разве тебе не ясно?
– Виктория повела бровями в сторону Алексея и снисходительно улыбнулась.
Настя вышла в прихожую, начала одеваться, а Осипова, опершись плечиком о дверной косяк, полупрезрительно наблюдала за ней. Она думала: вот Веселова с Рябининой - подруги, а так снисходительно говорить с Рябининой Виктория не смогла бы. Характерец у неё не тот, своим прищуром серых глаз Светлана отбивала всякую охоту к насмешкам, а беззащитность Насти Веселовой раздражала Осипову, и она не удержалась:
– Постой!
– сказала она, когда Настя открыла дверь, чтобы уйти.
– Я знаю, Васька тебе нравится, – Виктория с наслаждением наблюдала за растерянностью Насти.
– Да не красней ты! Знаю, и всё! Не такая уж я дурочка, как меня ваша Рябинина представляет. Сходи сейчас к Ваське в больницу, не будь глупенькой, он свободен сейчас, пожалей его, он же болеет. А я никогда его не любила, - Виктория даже зевнула, - так, от скуки ходила. А он ничего, целуется неплохо, - и засмеялась, с откровенной наглостью окинув Настю с ног до головы, одетую в старенькое пальто.
– Ты... ты...
– Настя задохнулась от гнева.
– Ты - Инфанта! Ты самая подлая дура. Ты - самая последняя... Ты сама на шею Серёжке Герцеву вешаешься! Ты... ты...
– Настя не находила, не знала таких слов, чтобы высказать Осиповой, особенно ненавистной сейчас, всё, что накипело на душе.
– Вася тебя любит, а ты... Да ты хоть Алексея этого любишь?
– Настя ткнула пальцем в сторону комнаты, где был офицер.
Осипова ошарашенно молчала. А потом начала неожиданно оправдываться: