Аттические ночи. Книги XI - XX

Геллий Авл

Глава 10

<***>

(1) Помню, однажды я и Юлий Цельзин Нумидиец [1313] ходили навещать Корнелия Фронтона, у которого тогда серьезно болели ноги. [1314] Когда нас ввели, мы застали его возлежащим на греческом скимподии, [1315] а вокруг него сидело множество мужей, прославленных своей ученостью, родовитостью или судьбой. (2) Здесь же стояли многочисленные архитекторы, приглашенные для устройства новых бань, и показывали различные их виды, изображенные на тонком пергаменте. (3) Выбрав один образец и вид бань, [Фронтон] спросил, сколько денег потребуется для полного завершения строительства, (4) и когда архитектор сказал, что, как кажется, необходимо почти триста сестерциев, один из друзей Фронтона прибавил: „И примерно (praeterpropter) еще пятьдесят“. (5) Тогда Фронтон, отложив разговор, который намеревался вести о затратах на бани, глядя на того друга, который сказал, что <нужно> еще примерно пятьдесят, <спросил его, что означает practerpropter>. [1316] (6)

А друг этот ответил: „Слово это не мое, но ты можешь слышать его в речи многих людей, (7) а что оно означает, следует спросить не у меня, а у грамматика“, — и при этом показал пальцем на учителя грамматики с весьма известным в Риме именем. Тот же, смущенный неясностью самого обычного и общеупотребительного слова, сказал: (8) „Мы исследуем то, что вовсе недостойно чести нашего исследования. (9) Ибо я не знаю, что означает это совершенно плебейское слово, употребительное скорее в речи ремесленников, чем <людей образованных>“. [1317]

1313

82 Юлий Цельзин — см. комм. к Noct. Att., XIX, 7, 2.

1314

83 См. комм. к Noct. Att., II, 26, 1, где Геллий говорит о том, что Фронтон страдал подагрой. Проблемы здоровья занимают важное место в переписке Фронтона с Марком Аврелием; именно болезнь не позволила Фронтону отправиться в Азию.

1315

84 Скимподий (scimpodium) — небольшое ложе.

1316

85 Дополнения принадлежат Гертцу. Основные значения praeterpropter: "приблизительно" (в речи друга Фронтона); "кое-как" (у Энния).

1317

86 Дополняет Каррио; в тексте небольшая лакуна.

(10) Но Фронтон, выражая лицом и голосом заинтересованность, спросил: „Так тебе, учитель, кажется недостойным и предосудительным слово, которым и Марк Катон, [1318] и Марк Варрон, [1319] и многие более древние пользовались как занимающим должное место в латинском языке?“ (11) Тут и Юлий Цельзин напомнил, что в трагедии Энния, [1320] которая называется „Ифигения“, встречается то самое [слово], о котором идет речь, и грамматики имеют обыкновение скорее исправлять его, чем объяснять. (12) Поэтому он приказал тотчас принести „Ифигению“ Квинта Энния. В хоре этой трагедии мы прочитали следующие стихи:

1318

87 Марк Порций Катон Старший — см. комм. к Noct. Att., I, 12, 17.

1319

88 Марк Теренций Варрон — см. комм. к Noct. Att., I, 16, 3.

1320

89 Квинт Энний — см. комм. к Noct. Att., I, 22, 16.

Кто не может жить в покое, тот покоя не ищи. Ведь когда ты знаешь дело, что тебе поручено, То тебе твои старанья только в удовольствие; А в покое неспокойный ум лишь праздно мечется. Так и здесь: мы уж не дома и еще не на войне, Бродим взад-вперед без цели и не туда, куда хотим, Все постольку да поскольку: толк не толк и жизнь не в жизнь (praeterpropter vitam vivitur). [1321]

1321

90 V. 234–241 Vahlen = V. 197–204. Перевод М. Л. Гаспарова. Дословно: praeterpropter vitam vivitur — "жизнь проживается кое-как".

(13) Когда это прочитали, Фронтон спросил у уже утратившего уверенность грамматика: „Ты слышал, наилучший из учителей, как твой Энний сказал praeterpropter в такой сентенции, какой обычно пользуются философы в своих строжайших предписаниях? Итак, мы просим тебя сказать, так как речь уже идет о слове Энния, каков скрытый [1322] смысл вот этого стиха: praeterpropter vitam vivitur („жизнь проживается кое-как“)“.

(14) И грамматик, сильно потея и отчаянно краснея, в то время как вокруг многие громко смеялись, встал и уходя произнес: „Тебе одному, Фронтон, я позже скажу, чтобы невежды не услышали и не узнали“. Мы все также встали, оставив рассмотрение этого слова.

1322

91 Remotus (удаленный, тайный) — конъектура Хозиуса; рукописное чтение — motus (движение) — в данном контексте бессмысленно.

Глава 11

<***>

(1) Две греческие стихотворные строчки пользуются славой и считаются достойными памяти среди многих ученых людей, ибо они весьма приятны и отличаются изящнейшей краткостью. (2) Довольно многие древние писатели уверяют, что автор этих строк — философ Платон, который забавлялся ими в юности, в то самое время, когда он также пробовал силы в сочинении трагедий:

Душу свою на губах я держал, Агафона целуя, Бедная, бросив меня, рада в него перейти. [1323]

1323

92 Anth. Pal., V, 58. Перевод А. Я. Тыжова. В оригинале цитата дана по-гречески. Ср.: Macr. Sat., II, 2, 15 17, где воспроизводится двустишие Платона и его латинское переложение.

(3) Это двустишие мой друг, юноша, не чуждый муз, переложил более вольно и свободно во многих стихах. Так как они показались мне весьма достойными упоминания, я привел их:

(4) Пока целую мальчика Губами чуть раскрытыми И нежный цвет дыхания С открытых уст я пью, Душа, страдая раною, К моим губам спустилася, К устам открытым мальчика И губ его краям. И путь себе нашедшая Уйти к нему пытается. И если б дольше длилося Уст наших сочетание, Огнем любви пылавшая, К нему б она ушла. Но вышло б диво дивное: В самом себе я умер бы, Но жил внутри любимого. [1324]

1324

93 Р. 139 Morel. Перевод А. Я. Тыжова.

Глава 12

<***>

(1) Я слышал, как Герод Аттик, [1325] консуляр, произносил по-гречески речь, в которой превзошел строгостью, богатством и изяществом слов почти всех, кого мы помним. (2) Рассуждал же он против бесстрастия стоиков, оскорбленный кем-то из них из-за того, что недостаточно благоразумно и не очень мужественно переносил смерть мальчика, которого любил. [1326] (3) Смысл этой речи, хотя я мало что из нее помню, таков.

1325

94 Герод Аттик — см. комм. к Noct. Att., I, 2, 1.

1326

95 Ср.: Noct. Att., I, 26,10–11; XII, 5,10.

Нигде ни один человек, который чувствует и понимает согласно природе, не может быть лишен и полностью свободен от тех переживаний души, которые [Герод Аттик] называл страстями : боли, желания, страха, гнева, наслаждения, — и если он даже сумеет, приложив все усилия, освободиться целиком, это будет не лучше, так как душа, лишенная опоры этих переживаний как необходимого источника для многих [других], увядает и цепенеет. (4) Он говорил, что эти чувства и движения души, которые, будучи неумеренными, становятся пороками, связаны и переплетены с некими силами и живостью духа, (5) и поэтому, если все мы неумело изгоним их целиком и полностью, есть опасность, что мы избавимся и от сопутствующих им хороших и полезных душевных свойств. (6) Итак, [Аттик] считал, что [страсти] должны быть ограничены и умело и осторожно устранены, чтобы освободиться только от кажущегося чуждым, противным природе и ведущим к гибели, дабы не случилось в самом деле то, что, как говорит предание, произошло с неким необразованным и диким фракийцем на земле, которую он купил с намерением возделывать.

(7) „Фракиец, — сказал [Герод Аттик], - не привыкший в своей крайней дикости возделывать поля, переселившись в культурные земли из стремления к более подобающей человеку жизни, приобрел участок, засаженный оливами и виноградом. Не зная совершенно ничего о том, как выращивать виноград или дерево, видит он как-то, что сосед вырубает высоко и широко разросшуюся ежевику, подстригает ясени почти до самой верхушки, вырывает от самых корней побеги винограда, стелящиеся по земле, обрезает длинные и прямые ветви на фруктовых деревьях и на оливах. Фракиец подошел поближе и спросил, почему тот обрезал столько зелени и деревьев. (8) Сосед же ответил так: „Чтобы поле стало красивым и чистым, а дерево и лоза более плодородными“. (9) Фракиец ушел от соседа, благодаря его и радуясь, словно овладел земледельческой наукой. После этого он взял серп и топор и — несчастный невежда! — обрубил все свои виноградные лозы и оливы, отсек самую пышную листву деревьев и самые плодоносные лозы винограда, вырвал все кусты и заросли, где должны были созреть плоды и фрукты, вместе с терновником и ежевикой ради очищения поля, дорогой ценой заплатив за свое самомнение и самоуверенность при подражании неверно понятому примеру. (10) Так, — говорит оратор, — и эти последователи бесстрастия, которые хотят казаться спокойными, бестрепетными и невозмутимыми, пока они ничего не желают, ни от чего не страдают, ни на что не гневаются, ничему не радуются, отсекая от себя все, к чему стремится страстная душа, в оцепенении вялой и как бы парализованной жизни встречают старость“.

Глава 13

<***>

(1) Стояли как-то вместе возле входа в императорский дворец Корнелий Фронтон, Фест Постумий [1327] и Апполинарий Сульпиций, [1328] и я, находясь там с некоторыми другими [людьми], с большим любопытством внимал речам, которые они вели о филологических науках. (2) Тогда Фронтон сказал Апполинарию: „Прошу тебя, учитель, укажи мне, правильно ли я избегал называть людей слишком маленького роста nani (карликами) и предпочитал звать их pumiliones (малорослыми), так как помнил, что это слово есть в древних книгах, a nani (карлики), как я полагал, слово низкое и варварское“. [1329]

1327

96 Грамматик с таким именем неизвестен.

1328

97 Сульпиций Аполлинарий — см. комм. к Noct. Att., II, 16, 8.

1329

98 Pumilio — весьма древнее латинское слово; nanus имело также значение "плоская фляжка для вина" (Varr. De ling. Lat., V, 119).