Аты, баты, гравилаты
Шрифт:
– Не совсем обычное желание для молоденькой девушки! – удивился начальник ирэнцев, но согласился удовлетворить её любопытство.
Юнитар бы ещё долго сопротивлялся, но Ор клятвенно пообещал, что ни один волосок не упадёт с прелестной головки его дочери.
Более того, на помощь девчушке пришла семейная пара ирэнцев, биолог Лу и историк Род.
– Наш сын Лур с радостью возьмёт над ней опеку, всё расскажет и покажет, – уговаривали они вождя. – Он же у нас сын полка – единственный ребёнок на всю экспедицию. Скучно ему среди взрослых.
Пушистые всю дорогу таинственно
Историк Род, переполненный добытыми сведениями о жизни гурдов, потихоньку, словно боясь расплескать их, шёл рядом, мысленно раскладывая информацию по полочкам.
Геолог Бур придерживал руками, чтобы не прорвались, карманы, доверху набитые лучистыми камнями. Он не хотел расставаться с ними ни на секунду.
Массары встретили тёплую компанию с неприкрытой завистью. Они прямо-таки засыпали их расспросами: где и что, как и почему. Женщины сразу же отбили у Ора дочь вождя и увлекли её знакомиться с лагерем. Пушистые помчались следом. Всем остальным добром компания сама охотно поделилась с друзьями. Только Бур буркнул что-то нелестное насчет бесплатного сыра, который бывает только в мышеловке, и сбежал вместе со всеми камнями в лабораторию. Ему не терпелось приступить к их изучению.
Учитывая, что камни светятся, Бур решил начать со спектрограммы. И сразу же начались странности. Цвета никак не хотели строиться по порядку, как это положено добропорядочным цветам радуги, как будто никогда и не слышали о правиле: Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан!
Красный и фиолетовый цвета упорно стремились друг к другу и сливались вместе, образуя пурпурный цвет. При этом цветовой ряд, конечно, был просто вынужден свернуться в круг. Наверно, от возмущения за такое неприличное поведение некоторых цветов он закрутился волчком вокруг своей оси. Окуляр спектроскопа превратился в настоящий калейдоскоп. Красный – жёлтый – голубой – фиолетовый! Оранжевый – зелёный – синий – пурпурный!
Непривычное чередование цветов совсем захороводило геолога. А когда из окуляра вылетела цветная спираль и, как молнией, ударила по глазам чересчур любопытного исследователя, из глаз посыпались искры, совсем как при хорошем ударе в лоб! Знакомо? Бур даже на некоторое время потерял сознание… Очнулся он лежащим на полу, рядом валялись осколки рамерита.
– Что это я разлёгся? – удивился незадачливый испытатель.
Он потер лоб. Стоило трудов вспомнить, на чём это он остановился: – Лучистые камни – цветовая карусель – спираль…
Было и ещё что-то неуловимое. Опытный геолог это прямо, как говорится, нутром чувствовал. И этот инструмент, который иногда ещё называют интуицией, его не обманывал. Но чтобы понять, что это такое, требовался уже не геолог, а биолог. Или даже психолог!
Дело в том, что рамерит своим излучением сам стал воздействовать на ирэнца. Причём, не в лучшую сторону! Геолога почему-то начал раздражать начальник экспедиции, притащивший его на эту планету и теперь почему-то просто помыкающий им! А ведь это ему, Буру, должны все подчиняться! От него зависит, выживет на Рамере их экспедиция или нет. Он не пошёл на завтрак, потом – на обед и вышел из лаборатории
Днём такое приветливое, щедро осыпающее массаров ласковыми солнечными зайчиками солнышко сейчас почти закатилось. И теперь тяжёлые багровые лучи прямой наводкой били по деревьям, прикрывающим лагерь. Деревья, как подкошенные, падали на землю чёрно-белой зеброй теней.
Геолог тяжёлой походкой каменного гостя шел к штабной палатке, поочерёдно вдалбливая в землю эти полосы: чёрную – белую, чёрную – белую, чёрную… И лицо Бура, казалось, становилось то неживым, мраморно-белым, то, как обсидиан, угрожающе-черным.
В лагере массаров было вроде бы всё в полном порядке, только душа у начальника экспедиции отчего-то была не на месте.
«Бур заперся в лаборатории, совсем заработался, даже в столовую не приходит, – размышлял Ор. – Правда, с ним время от времени такое бывало… Вождь гурдов предупреждал о наступлении сезона дождей, – перебирал он возможные причины беспокойства. – Нужно бы успеть до наступления ненастья построить дома, способные противостоять непогоде. Корабли не смогут долго обеспечивать нас энергией. Скоро они вообще превратятся в милые сердцу, но бесполезные игрушки. Будут дороги только, как память».
Поэтому сухой доклад вышедшего из подполья Бура о том, что рамерит представляет собой неисчерпаемый источник энергии, вызвал целую бурю восторга.
– Учитесь, ребята, как нужно работать! – похлопал командир геолога по плечу.
Бур повел плечами и отстранился от Ора, взглянув на него колючим взглядом.
– Ты почему такой мрачный, уж не заболел ли? Пусть Лу тебя осмотрит! – встревожился начальник экспедиции.
– Устал! – коротко ответил Бур. – А вот биолог пригодится, но не для меня, а для дальнейшего изучения лучистых камней. В них есть какой-то секрет, который мне, как геологу, не по зубам!
Было решено, не откладывая в долгий ящик, завтра же приступить к созданию рудника, теперь уже жизненно необходимого не только как каменоломня, для получения строительного материала, но и для добычи лучистого камня. Начальником рудника был назначен Дин.
– Бур и Лу продолжают работу по изучению рамерита, – закрыл на этом совещание Ор.
Ирэнцы стали расходиться по палаткам. Навстречу геологу попались Юна, Лур и кто-то из ранвишей. Кажется, это была Миу. Ребята шли напомнить Ору о том, что девочке пора возвращаться домой. Бур взглянул на дочь вождя таким колючим взглядом, будто ни больше ни меньше как подозревал её в шпионаже в пользу рамерцев. Юна побледнела и даже отшатнулась в сторону.
– Ух, ты, какой сердитый! – прошептала она.
На языке гурдов это прозвучало как: «Ого, менвит!»
Геолог остановился, как будто услышал Юну.
«Шла бы ты туда, откуда пришла, а не болталась по лагерю! – мысленно послал он девчонку домой. – Подсказала бы лучше отцу, что гурды должны прийти и помочь нам в добыче рамерита!»
– Бур, вы что на бедную девочку набросились, – возмутилась даже Миу, – мухоморов объелись?
Но геолог не обратил на замечание Пушистой никакого внимания. Она была уверена, что Бур даже не слышит, как кипит её возмущенный разум.