АУДГ
Шрифт:
– Твой благоверный голубчик сидит с какой-то керченской блядью, – словоохотливая рассказчица не собиралась скрывать ни малой, ни скабрёзной детали, – и мило, в её приятном обществе, разговаривает…
– Да иди ты?! – неприкрыто изумилась обманутая супруга, выпучивая большие глаза; она всё ещё надеялась, что закравшиеся в душу блудливые подозрения окажутся досадной ошибкой. – И что же, он тебя, мою лучшую подругу, получается, не узнал?
– Не знаю?.. Возможно, попросту не заметил, – предполагала полупьяная дама, состроив кривую гримасу; она пила уже четвёртый бокал. – Во-первых, я сидела в затемнённом углу; во-вторых, они настолько погрузились в блядскую эйфорию, что ничего вокруг себя и не видели, и не слышали. Я же сидела недалеко и не нарочно подслушивала всё, о чём они говорят. А! Они лепетали, ну! просто не умолкая, и, поверь, дорогая подруга, послушать там было чего.
– Говори уже, говори! – Шаловлёва сидела словно бы на иголках, ожидая последнее, унижающее её напрочь, признание. – Не томи, не то я не выдержу и, вся изведённая, на хуй, взорвусь.
– Если не будешь перебивать, прояснишься гораздо быстрее, – осекла её болтливая «соглядатайша» и перешла на основное повествование: – Сижу я и слушаю, а они пиздят и пиздят, обговаривая позорные планы. И тот и другая мило улыбаются да смотрят друг другу в разомлевшие от вожделения бесстыжие зенки – ну, не скотское блядство, а сплошная идиллия! Однако они, поганые твари, даже не представляют, что за ними наблюдают два зорких глаза и что их слушает два настороженных уха. Сначала они несли себе всякую чушь, типа: «Я тебя люблю». – «Нет, я гораздо сильнее». – «Ты самая красивая». – «Ты тоже неплохо выглядишь».
– Хватит! – не выдержала пикантных подробностей опозоренная супруга; она зарделась ярким румянцем, ожесточённым и мстительным (а совсем не стыдливым). – Пизди лишь по сути! Ты выяснила: где у них пройдёт любовная стрелка – где блядский потрах засадит ей очередную елду?
– Вы ведь недавно построили отдельную дачу, что расположена в глухой, ближе к заповедной, чащобе, – так?
– Всё верно, но, я думала, Геннадий мне сделал роскошный подарок: так он тогда и сказал.
– Так вот, сижу я смотрю, и внимательно слушаю, – вновь переходя на заговорщицкий полушёпот, пьяненькая брюнетка опять придвинулась ближе; дальше она говорила изрядно заплетавшимся языком: – Он говорит: «Завтра я заявлю стареющей бляди», – от второй собеседницы последовала яростная гримаса, но речевое изложение пока не прервалось, – «что отправляюсь в очередную командировку – она уже привыкла, поэтому проблем внеплановых, клянусь, не возникнет – а на самом деле мы с тобою, милая пташка, отправимся в некий потаённый домишко, расположенный в глубокой лесистой местности. Там мы уединимся, приготовим изысканный ужин, а после предадимся неистовой страсти, слепой и безмерной, безотчётной и пламенной». Да-а, уговаривать твой хитро выебанный подонок умеет отлично! – чуть отвлекаясь, Андронова сделала собственный вывод. – Но я продолжу. Далее, он запел как сладостный соловей: «Я за тобой заеду часиков… полседьмого вечера. В восемь окажемся на месте – и у нас вся ночь впереди! Потом, как и обещал, я оплачу твоё годовое институтское обучение. Если, говорит, продолжим встречаться и дальше, то высшее образование – пусть и на платной основе – ты получишь безо всяких проблем». Она ему, радостная – ёбанная шлюха тогда чуть в ладоши не хлопала – ответила полным согласием, мол, готова с ним трахаться сколько угодно, лишь бы Генаха позволил ей доучиться, то есть ежегодно вносил необходимые суммы, не слишком большие, но для неё, для паскудной шалавы, пока неподъёмные. Вот так они и сговорились, и наметили поебаться на завтрашний вечер. Она, развратная сука, красивая, ну, просто до жути, – неудивительно, что твой охочий супружник запал на неё, как неразумный подросток.
– Ладно, с их взаимовыгодной еблей понятно, – находясь на пике нервного возбуждения, рыжая заговорщица плохо отдавала разумный отчёт и самолично не могла ничего придумать, – теперь давай подумаем, как их, блудливых блядей, за «жопу поймать»?
– Чего тут особенно думать? – вторая собеседница получила изобличительную информацию значительно раньше, а значит, имела потенциальную возможность её заранее хорошенько обмозговать (тем более была пьяная и не испытывала стеснительных ощущений), поэтому говорила и чётко, и рассудительно: – Они прибудут на лесную дачу в двадцать часов. Пока милуются да попутно ужинают, пройдёт часа три, и нисколько не меньше. Поверь, я знаю: ситуация мне в корне знакомая. Потом часок уйдёт на подготовительную часть, не пылкие любовные игры. В общем, ебаться они начнут не раньше двенадцати ночи. Ежели ты прибудешь к половине первого, то попадёшь на блядскую кульминацию.
– Если это случится, я его, блудливого пидараса, на хуй, прирежу, насмерть прибью! – принятое решение напрочь засело в рыжеватую голову.
На том и порешили.
Глава III. Диверсантский захват
Настоящее время…
Едва Малой предложил «пойти посмотреть», совместная американо-украинская диверсионная группа двинулась к одинокому лесному коттеджу.
– Стойте! – вдруг шёпотом воскликнула штатовская посланница, резко останавливаясь и позволяя Костлявому наступить на дамские пятки; она подняла правую руку кверху и неприветливо чертыхнулась: – Fack, вы чё, тупые идиоты, вообще, что ли, мышей не ловите? Смотреть надо, куда идёшь, – говорили они по-русски, но материться капитан морской пехоты предпочитала на языке, на родном; сейчас её интересовали совсем иные проблемы и, отчитав длинноного неумеху, она перешла к насущным вопросам: – Мне кажется, или сюда приближается очередная машина, – одна стояла возле уютного дома, вторую заметили, пока шагали по лесному массиву (они хотели её ещё досмотреть, но в целях экономии времени тотчас же передумали). – Поглядите: сквозь древесные насаждения мелькают световые огни.
– Да, действительно, – подтвердил Баклан, как молодая командирша, оглядываясь назад; он шёл последним и ему было удобней всего, – походу, то автомобильные фары. Оце, чего будем делать?
– Встаём! – распорядилась наиболее рассудительная из всех (хотя все трое и были постарше, и обзавелись немереным опытом, зато она считалась гораздо умнее, а в целом практичнее). – Осматриваемся и ждём. Выясняем, кто едет, и если военные либо керченские «менты», – видимо, в плане оскорбительных выражений мисс Байден подготовилась основательно, – то принимаем соответствующее решение. Ежели простые гражданские, тоже тот риторический вопрос не оставляем без уместного разрешения – не пускаем на безответственный самотёк. Всем всё понятно?
– Да! – хором подтвердили три подвластные рыла.
– Тогда работаем «по вновь утверждённому плану», – заключила беспрекословная капитан и, показывая наглядный пример, мягко присела на корточки.
Тем временем мимо проехала немецкая BMW, выраженная одной из последних моделей; она направилась прямиком к лесному особнячку и лишний раз доказала, что местные жители пользуются немалым материальным достатком. Остановилась рядом с кроссовером «мерседес». Из вместительного салона выбрались двое: высокий мужчина среднего возраста и молодая особа, едва ли достигшая двадцатилетнего возраста, – совсем ещё юная девочка.
Первый казался представительным, хотя, скорее, солидным; чуть полноватый корпус скрывался за серым свитером да стильными, по цвет ему, брюками; широкое лицо представлялось круглым, книзу чуть вытянутым и обладало приподнятым подбородком; карие глаза смотрели нахально, отчасти горделиво, а частью и проницательно; приплюснутый нос на конце походил на маленькую картошину; сальные губы выпячивались вперёд, предупреждая о капризной натуре; чёрные короткие волосы ничуть не скрывали плотно прижатых ушей (что говорило о властном характере).
Вторая являлась обыкновенной наивной девчушкой, которой пообещали нечто примерно аналогичное, что и первой, недавно погибшей, дурёхе. В отличии от некрасивого спутника, она обладала великолепной фигурой, приближенной к стандартным параметрам (90-60-90), – она укрывалась разноцветной женской толстовкой; прямые, словно точёные, ноги ничуть не скрывались коротенькой юбкой, зато дополнительно украшались ажурными сетчатыми колготками; высокие каблуки приближали невысокий росток с завышено среднему; смазливая мордашка выглядела премиленькой и обладала глазами ярко-зелёными, едва ли не изумрудными, носом идеально прямым, сравнимым с одной небезызвестной Анжелой (хотя, скорей, Анджелиной), губами страстными, воистину обольстительными; белокурые волосы остригались своеобразной причёской, окаймлявшей безупречную голову по нижним пределам.
Минуту и та и другой постояли, как будто чего-то обдумывали. На самом деле они по-тихому совещались. Внутри к тому моменту всё стихло и не слышалось ни недавнего гулкого шума, ни единого постороннего звука. Первым заговорил солидный мужчина:
– Смотри-ка, Алёна, нам и входные двери оставили приоткрытыми, значит, ждут, но не хотят, чтоб их беспокоили. Давай потихоньку проникнем, поднимемся в гостевую комнату и займёмся там сумасшедшей любовью.
– Ага, скажи уж проще, всласть «поебёмся», – двадцатилетняя милочка оказалась без подсознательных комплексов. – Что ж, пошли, только впоследствии сделаешь, чего обещал, иначе я в полицию заявлю и обвиню тебя в несогласованном изнасиловании – хор?