Аукцион (пьеса)
Шрифт:
Попугай: Самозванец! Лжепророк! Лжесвидетель! Гришка Отрепьев!
Девушка: Что-то этот пернатый не слишком вам доверяет. А, говорят, животные, как дети. Уж если глаголят, то истину.
Дама: Конечно, ну, безусловно, истину! За двести лет он так и не научился лгать!
Учительница: Но и вы, голубушка, ничему хорошему его за две сотни лет не научили. Вежливости, например. Хорошим манерам. Я не знаю, у кого он имел честь жить до вас. Но вы лично…
Дама: А с виду умная! А простые вещи не доходят! Что два века против каких-то жалких двадцати лет! За двести
Эмансипатка: Хорошие же были у вас родственнички! Видно, самых благородных кровей!
Дама: А ты не выпендривайся, дорогуша! А то натравлю на тебя попугая! Он птица свирепая! И родственников моих не трожь! Они слишком были хорошие. Хотя и не из благородных. Потому и пожалели, и подобрали бандита, когда он побирался на уличных помойках. И даже не испугались, когда прочитали его биографию, прицепленную к ошейнику. Он, знаешь, милая, каким худым был! Одни кости да перья! Даже прихрамывал! Да и возраст сказывался. Вот они, сердобольные, и расчувствовались. И даже не прогнали, когда он им в буквальном смысле на шею сел и каждое утро говорил: Сволочи!
Девушка: Ну, теперь вы за них это сделаете.
Дама: Это ты зря, красавица. Я же не извергиня какая. Куда ему, горемычному! Не на улицу же прогоняю. А в руки хочу хорошие сдать. Может, кто сжалится и купит. К тому же птица редкая, антикварная.
Попугай: Плебеи, недоумки, босота! Гнать вас в шею!
Парень: Нет, я его все-таки пристрелю. (Выхватывает пистолеты).
(Одновременно распахивается дверь, и кто-то падает наземь, сложив руки за головой. Из его кармана вываливается что-то блестящее.)
Обыватель: Нет, не нужно, пожалуйста, не стреляйте
(Парень поднимает выпавшую вещь и удивлено свистит.)
Парень: Вот это да! Это же крест святого Георгия! Красотище какая! (рассматривает на свету). Иметь такой, можно сказать смело, мечта всей моей жизни.
Учительница: Вы хотели сказать, что мечта всей вашей жизни не иметь его, а получить?
Парень: Пожалуй, тут вы правы. Это далеко не одно и тоже.
Обыватель(поднимаясь и отряхиваясь): Вот именно! Тем более, что у меня не было вообще такой мечты, даже приблизительной. Я никогда не хотел ни иметь, ни получить. Моя мечта поскорее от него избавиться!
Парень: Ну, это ты загнул! Да заслужить такую награду – величайшая честь! Ее удостаивались лишь те, кто совершил подвиг, захватив вражеское знамя, к примеру, или штандарт, или взяв в плен вражеского офицера. Или ворвавшись во вражескую крепость, или…
Обыватель: С меня достаточно. В том то и дело, что я никогда не мечтал о подвиге. И тем более не горел желанием ворваться во вражескую крепость без приглашения, схватить знамя и заодно прихватить офицеров. Мне, знаете ли, и так неплохо живется. Я всего лишь скромный бухгалтер. Встаю ровно в семь, пью кофе с бутербродами и на службу. А вечерком предпочитаю посидеть в кресле, пролистнуть газеты под телевизор и выпить на ночь кружку молока. Между прочим парного! Рядом с моим домом частный сектор. Так мне каждый вечер Лариса Макаровна приносит кувшин молока. Очень приятная женщина. И при чем тут вражеские офицеры и неприятельский флаг? Это для меня, знаете ли, слишком! А эта медаль только препятствует жить! И наслаждаться жизнью в ее полной мере. Когда я смотрю на этот крест, у меня такое ощущение, что я кому-то что-то должен. А я, между прочим, в долг ни разу не брал! И ни кому в долг не давал. Это, можно сказать, мои жизненные принципы. И вдруг… Я чуть ли не становлюсь предметом для шуток. Обязательно кто-нибудь, ну хотя бы вот Андрей Семенович, мой начальник, да не преминет уколоть: Ну, когда ты наконец, братец, подвиг какой-нибудь совершишь? Вот так в лицо прямо и спрашивает. Мол, когда? И добавляет, так, с такой усмешкой, мол, орден у тебя уже есть, дело осталось за малым. А Лариса Макаровна? Что будет, если она узнает, что у меня есть в наличии Георгиевский крест? Вдруг потребует взамен своей доброты героического поступка. Женщины они, знаете ли, существа трепетные. Им непременно что-нибудь из баталии подавай.
Парень: Да, не в те руки ордена попадают. Имей я такой, уже тысячу бы подвигов совершил.
Бизнесмен: А кто тебе мешает? Купи медаль, да хоть на рынке! И не одну, знаешь, сколько их там продают, на любой вкус! И совершай себе подвиги на здоровье!
Парень: Да я уже пистолеты продаю. А какой подвиг без оружия! Нет, видимо моя мечта так и просвистит мимо меня пулей, к сожалению.
Девушка: Может, к счастью? Охота вам получать пулю?
Парень: Пулю нет. А вот крест я бы, пожалуй, на себя примерил. (Прикладывает к своей груди Георгиевский крест).
Эмансипатка: Герой!
Парень: Ну не герой, так похож на героя. Пока только похож.
Обыватель: Я хоть и не похож, но позвольте (забирает орден почти силой). Это пока мое. Вот избавлюсь от него, так хоть смогу по вечерам без зазрения совести газеты читать в кресле и смотреть новости. А то все время невольно краснею и опускаю глаза, когда слышу про войны, землетрясения, взрывы. Совесть, она, знаете ли, когда видит, тогда и просыпается. А с глаз долой – из сердца вон!
Учительница: Но войны, землетрясения, взрывы никуда не денутся, даже если вы продадите Георгиевский крест.
Обыватель: Не денутся. Но я то буду при чем? Вот те, у кого есть ордена или кто о них хотя бы мечтает, пусть и бегут себе бороться с врагом и захватывать вражеские знамена. А я по-прежнему буду скромным бухгалтером без ордена. Кто-то же должен носить не медали, а галстуки. И считать цифры, а не срубленные головы. Вот так.
Дама: А, по-моему, дело вовсе не в ордене. Просто у вас как не было совести, так и не будет. И медали здесь не при чем. У моего попугая ее и то поболее будет. Он все-таки воевал.
Обыватель: Интересно только, на чьей стороне?
Попугай: Подлец! Рубить ему голову! На гильотину! К стенке! В Бутырку!
Дама: А с птицы-то спрос какой? Кто его приручил, на той стороне и будет.
Девушка: Да у любого пирата совести побольше вашей будет. Во всяком случае, она была.
Учительница: Говорят, даже пьяницы свою совесть не пропивают. Голову – да, печень – разумеется. А вот совесть? Ну, разве если в последнюю очередь.