Аут
Шрифт:
— А в чем дело?
— Ни в чем. Пошли.
Они не могли знать, что беспрепятственному входу в подъезд они обязаны его величеству Случаю. Именно в этот момент Моро Дзуллино отошел от окна, чтобы включить телевизор и открыть очередную банку пива. Когда он снова занял свой пост, на улице по-прежнему работали только люди из муниципальной службы по поддержанию чистоты, убирая ящики с мусором и подметая тротуары. Моро зевнул. Сегодня он видел кое-что поинтереснее даже вестерна.
На седьмой этаж они поднялись в лифте молча. Амальфи, Брутторе, Дотто
Едва ощутимо вздрогнув, лифт остановился. Им повезло и на этот раз: Матарелла и Крисаффули спокойно открыли двери лифта, уверенные, что это прибыли их шефы Фрэнки Сабатини и Симеон Ферро, возвратившись после карательной акции против мотоциклистов.
Не успели еще разойтись до конца створки двери лифта, как Пиццу, стоявший у самого выхода, всадил расслабившимся стражам по пуле в голову. С залитыми кровью лицами те рухнули на пол.
Четверо мужчин, сжимая по пистолету в одной руке и по гранате в другой, почти одновременно ворвались в гостиную. Время между выстрелами и их появлением в гостиной измерялось секундой… Габелотти не успел проглотить даже половину откушенного бутерброда. Карло Бадалетто, чуть присев, успел лишь сунуть руку в карман пиджака, а Мерта уже почти достал свое оружие. Но увидев Пиццу и его людей, они окаменели. Сидевший напротив дона Этторе Моше Юдельман побледнел, выпрыгнул из кресла, как игрушечный чертик из коробки, и закричал:
— Не стреляйте!
— Моше, с тобой все в порядке? — спросил Витторио, ни на миллиметр не опуская дуло пистолета, направленного прямо в сердце Габелотти.
Моше утвердительно кивнул головой. Дон Этторе повернулся к нему и с абсолютно спокойным выражением лица спросил:
— Моше, у твоих друзей странный способ появляться в моем доме. Ты приглашал их сюда?
Он сел и сделал глоток остывшего кофе.
— Это недоразумение, — ответил Моше.
— Где Анджела Вольпоне? — спросил Пиццу. Его взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Спит… если только ваша канонада не разбудила ее. Моше, может, ты объяснишь им…
— Да, она спит…
— Сходите за ней! — приказал Пиццу.
— Карло! — рявкнул Габелотти.
— Иду, падроне.
— Стой! — бросил Пиццу. — Алдо, пойдешь с ним.
Амальфи подтолкнул пистолетом Бадалетто к выходу.
Этторе Габелотти, вдохнувший запах смерти, знал, что в тот момент его шкура не стоила и цента. И тем не менее он попытался принять угрожающе-оскорбленный вид.
— А теперь, господа, я требую немедленных объяснений вашего недружественного появления!..
— Мы мирно беседовали, — торопливо сказал Моше. — Спрячьте оружие!
Никто не отреагировал.
— Ни в коем случае, — сказал Пиццу и обратился к Габелотти: — Ваши два сторожевых пса хотели нас застрелить… без всякой причины. Они — мертвы!
Дон Этторе закатил глаза и с сожалением в голосе сказал:
— Моше, нам не повезло… Матарелла и Крисаффули
Окончив диктовать, Итало Вольпоне сам пристегнул Инес к радиатору.
— Что мне делать, когда заявятся ее черномазые кузены? — спросил Ландо, когда они вышли в гостиную.
— Отвяжешь ее и сядешь в углу комнаты. Если тебе что-то покажется подозрительным, не раздумывая, стреляй через карман. Все равно твоя негритоска уже не жилец… Она мне нужна еще на несколько часов, а потом… что ты прикажешь мне с ней делать? Она — не наша!.. Расколется…
Орландо стоял, опустив голову. Спасти от неизбежной смерти свою любовницу он не мог…
— Относительно тебя у меня есть кое-какие планы, — продолжил Вольпоне. — С минуты на минуту придет Беллинцона и сменит тебя. Ты отправишься к себе, побреешься, переоденешься и станешь красивым… Должен быть в форме! Тебе придется кое-кого соблазнить.
— Кого, падроне?
— Дочь банкира. Ренату Клоппе.
Несмотря на все уважение к Итало, Ландо посмотрел на него, как на марсианина.
— Но, падроне, сегодня ночью она выходит замуж! Весь город только об этом и говорит!
— Дополнительная возможность продемонстрировать мне, на что ты способен!
— Накануне свадьбы? Откровенно говоря, я не вижу большой необходимости ее трахать. Какая от этого польза?
— Не торгуйся! — резко оборвал его Вольпоне. — Ты должен не просто трахнуть ее, а затрахать до потери сознания, чтобы она забыла о своей свадьбе!..
— Хорошо, падроне.
Он подошел к зеркалу. На него смотрела небритая физиономия мужчины в мятой, несвежей рубашке.
Трахнуть ее!.. Легко сказать… Он даже не знал, как она выглядит. Кроме того, его голова была занята мыслями о судьбе Инес.
Он размышлял, что ему лучше надеть, когда в дверь позвонили: три коротких и два длинных звонка. Условный сигнал членов «семьи». Беллинцона вошел в квартиру, похотливо улыбаясь.
— Где твоя красотка? Я с удовольствием ей вставлю…
— Итало не хочет, чтобы ее трогали. Она в спальне… В наручниках…
Сделав удивленный вид, Пьетро холодно спросил:
— Ты злишься, что я вспрыгнул на нее?
— Нет.
— Я выполнял приказ! И неприятностей ей не доставил… Не в обиду тебе сказано, но с тем колодцем, который у нее между ног, — одной палкой больше, одной меньше…
Ландо пожал плечами.
— Ладно, прекращай. Сюда ожидается визит двух ее двоюродных братьев.
Беллинцона уставился на него недоуменным взглядом.
— Сюда? Ты что, спятил?
— Вольпоне знает…
— Он разрешил тебе впустить этих типов?
— Да. Когда они придут, ты ее отвяжешь и не будешь сводить с них глаз.
— Дикари?
— Дипломаты.
— Моя задница! Дипломаты! Негры? Что Итало сказал в точности? Как себя вести?
Секунду Ландо колебался. Тяжело вздохнув, он сказал правду: