Аут
Шрифт:
Витторио Пиццу перевернул вверх дном весь Нью-Йорк, но следов Анджелы его «солдаты» нигде не обнаружили.
Существовало две возможности… Первая была безобидной и без последствий: все члены «семьи» знали о сумасшедшей любви Итало и Анджелы, это было постоянным предметом дружеских шуток. До встречи с Анджелой Малыш Вольпоне клялся, что никогда не женится. Но Анджеле хватило одного взгляда и пяти-шести недель, чтобы Итало забыл о своей клятве. С тех пор Итало резко изменился: стал пораньше уходить домой, забыл кутежи с девочками до утра, и даже покер перестал
Вторая возможность — похищение Анджелы людьми Габелотти. Если это так, Итало никогда не простит Габелотти нанесенного ему оскорбления, и война между «семьями» завершится не раньше, чем наступит смерть одного из них.
Витторио посмотрел на часы. Сомнений быть уже не могло… Моше вошел в дом Габелотти вчера, во второй половине дня. Сейчас — пять часов утра, а домой он так и не возвратился. Или дон Этторе держит его заложником, или убил в приступе гнева.
Витторио поспал всего лишь три часа, остальное время, регулярно, через каждые тридцать минут, он получал телефонные звонки от Вито Франчини и Куинто Фавары, которые подтверждали, что Юдельман по-прежнему у Габелотти.
С гримасой на лице он снял трубку и набрал новый номер телефона Итало в Цюрихе, который ему передал Винченце Брутторе. Пора было переходить к активным действиям, но без приказа Итало он не мог шевельнуть мизинцем.
Ему повезло, Итало был на месте.
— Говорит Витторио.
— Где ты прячешься, мудило? Я повсюду тебя разыскиваю. Анджела! Где Анджела?
— Я прочесал весь Нью-Йорк, но пока безрезультатно. Падроне, мы продолжаем поиски…
Несмотря на тысячи километров, разделявшие их, Витторио вздрогнул от яростного крика Вольпоне:
— Я хочу, чтобы вы нашли мою жену! Ты слышишь? Чтобы нашли мою жену!
— Хорошо, падроне.
— Я вас всех сгною, если ее напугали! Всех! И тебя в том числе! Ты понял? Ты отвечаешь за нее головой!
Пиццу с трудом сглотнул.
— Хорошо, падроне, я найду ее. Падроне, Анджела скучает без вас… Я подумал, что, возможно, она вылетела…
— Она предупредила бы меня! Анджела всегда говорит мне правду! Всегда! А относительно Габелотти у тебя мыслей не возникало?
— Да.
— Так что тебе мешает проведать его? Где Моше?
— У Габелотти.
— С какого времени?
— Со вчерашнего дня.
— Ты что, совсем спятил? Вы там все с ума посходили! Сучья твоя башка, пока я здесь рву задницу, вы развлекаетесь!..
— Я ждал вашего приказа, падроне.
— Бери Амальфи, Брутторе, Дотто и возвратите мне Юдельмана.
— Хорошо…
И чтобы доказать Итало, что никакой двусмысленности в иерархии не существует, добавил:
— Хорошо, дон Вольпоне.
Внимание Моро Дзуллино привлек не столько мотоцикл, сколько два парня в шлемах и кожаных куртках,
Моро Дзуллино был рядовым «солдатом» в «семье» Габелотти. Три помощника дона Этторе — Карло Бадалетто, Фрэнки Сабатини, Симеон Ферро или же, в особых случаях, сам Томас Мерта, который командовал ими всеми, отдавали ему приказы.
Частные апартаменты дона Этторе располагались на восьмом этаже и занимали площадь в пятьсот квадратных метров.
Седьмой этаж занимали «административные» службы клана. Здесь проходили деловые встречи, находилось несколько кабинетов, помещение для телохранителей, которые двадцать четыре часа в сутки обеспечивали безопасность дона Этторе. На восьмой этаж можно было подняться только специальным лифтом, охраняемым круглосуточно. Без обыска в лифт никто не мог войти, за исключением нескольких доверенных лиц: адвокаты, бизнесмены, политики, профессионально связанные с Синдикатом.
Дом принадлежал одной фирме, торгующей недвижимостью, полностью контролируемой доном Этторе. Томас Мерта настоял на том, чтобы одну комнату отвели для постоянного наблюдения за главным входом в здание.
Все, что происходило на улице, не могло ускользнуть от наблюдателя с первого этажа.
О малейшем подозрительном оживлении на улице тотчас передавалось на седьмой этаж.
Уже в шестой раз за четыре часа дежурства Моро Дзуллино видел, как один из мотоциклистов возвратился из пивной, перебросился несколькими фразами с приятелем, который возился с картером «хонды», и тот, поднявшись с корточек, в свою очередь направился в бар. Их странное поведение в пять часов утра насторожило Моро, и он решил предупредить дежурного на седьмом. Он мог сделать это и раньше, но, попивая пиво, увлекся вестерном по телевизору, а главное, опасался вызвать недовольство парней на привилегированном этаже напрасной тревогой. Он снял трубку и доложил о своих наблюдениях. Его обругали… Не за информацию, а за то, что не доложил сразу…
— Мануэла…
— Мисс Рената?
— Почему я выхожу за него замуж?
Мануэла фыркнула и поставила поднос с завтраком на кровать перед Ренатой.
— Вы спрашиваете меня об этом каждое утро. Я всегда вам отвечаю одно и то же.
— Плохо отвечаете, — сказала Рената, взбивая пальцами волосы. — Я не люблю его. Получила сегодня письмо от своего Хулио?
— Еще нет. Возможно, с дневной почтой…
— Вы забыли перец.
— Я забываю его каждое утро.
— Уволю! Мануэла…
— Да, мисс Рената.
— О чем вы пишете друг другу?
Мануэла на миг задумалась.
— О Господи! Я пишу, что скучаю без него…
Рената спросила себя, подошла бы эта фраза ей — относительно Курта. Нет, это было невозможно. Она никогда не смогла бы написать подобные слова.
— А что вам пишет он?
— То же самое! — рассмеялась Мануэла.
Ренате хотелось понять смысл отношений, связывающих двоих, когда они влюблены друг в друга.
— Но это же скучно!