Аут

Иртенина Наталья Валерьевна

Кресла были. Стигу пришлось удовольствоваться таким ответом. В конце концов, мальчишка и сам мог не знать, как объяснить свои «странности», одну из которых он только что продемонстрировал. Самую простую и безобидную. За четыре года людям Стига так и не удалось разобраться с остальными его «странностями». Из отчетов и устных рассказов длинной соплей текла какая-то несуразица про самовозгорания, измененные состояния сознания и странные припадки у тех, кто за ним присматривал, внезапные исчезновения мальчишки, частую поломку систем наблюдения и

еще черт знает что. Стиг понимал, что, скорее всего, ему самому придется доискиваться ответа, но испытывать на себе, например, самовозгорание не очень-то хотелось.

Слуга внес в комнату стул и поставил возле Морла. Увидев его глаза, отшатнулся и в страхе выпал за дверь.

– Как мне называть вас? – спросил Морл, еще больше скривив губы. Опустил очки на глазницы и сел на стул. Стиг с малой толикой оторопи наблюдал за его уверенными движениями.

– Меня зовут Стиг. Я хозяин этого дома. Несколько дней ты проведешь здесь, а потом у тебя будет свой дом. Почти свой.

– Зачем? Что вам от меня нужно?

– Пока ничего. До твоего совершеннолетия. Просто живи, развлекайся, ни о чем не думай.

– Хотите сказать, что за меня уже подумали?

Мальчишка все меньше и меньше нравился Стигу. Хотя какое там «нравился». До этой встречи, заочно, щенок пробуждал в нем вулкан ненависти. Теперь же это было холодное, как сухой лед, и такое же твердое нежелание находится с ним рядом, разговаривать с ним. И одновременно желание высечь его плетьми. Сейчас щенок не стоил ничего, сырая глина, из которой еще предстоит вылепить нужное. Но он ведет себя будто уже имеющий власть. Между тем всей власти его – умение пугать слабонервных своей слепоглазой физиономией. Да еще, пожалуй, строптивый характер.

– Именно это я и хочу сказать, – ласково проговорил Стиг. – Твоя жизнь принадлежит не тебе, сынок. Но, поверь мне, многие с радостью поменялись бы с тобой.

– И вы тоже?

Стиг вздрогнул, почувствовав словно удар той самой плетью, которой хотел высечь щенка. Ублюдок опередил его и сам взялся за невидимую плеть.

– Я тоже, – глухо ответил он. – Но не теперь. Давно когда-то. А сейчас я старик в инвалидном кресле, для меня все честолюбивые желания в прошлом.

– Это не так. Я чувствую, как вы дрожите. Мне это не нравится. Вы опасный человек. Я не хочу оставаться в этом доме. И я вам не «сынок».

– Тебе нечего опасаться ни здесь, ни где бы то ни было еще. Впрочем, как хочешь. Когда гроза кончится, тебя отвезут в другое место. Далеко отсюда.

«Я и сам не хочу оставлять тебя в своем доме, сопляк». Он нажал кнопку, вызывая слугу.

– Проводи гостя в столовую. Пусть его хорошо накормят. Исполнять все, что он скажет. Смарта ко мне.

– Слушаюсь, господин Стиг.

На пороге Морл остановился и, не оборачиваясь, произнес:

– Я хочу, чтобы ко мне обращались на «вы» и называли «господин Морл».

Единственной работающей рукой Стиг сжал подлокотник кресла так, что из него должна

была бы закапать вода. «Исполнять все, что он скажет». Быстро же щенок ориентируется. Каков ублюдок.

– Хорошо, господин Морл.

Против этого Стиг был бессилен. Мог только скрипеть зубами и продолжать выдавливать несуществующую воду из подлокотника. Тело, непокорное, полумертвое, бессмысленное, наполнилось яростью, не находящей выхода. Клокочущему вулкану с запечатанным жерлом пришлось бы легче, чем ему. Внутренности жгло адским огнем, но даже отблеску его не позволительно было показаться снаружи. Стиг всеми силами пытался придать лицу твердость мраморной маски.

Смарт стоял перед ним и с недовольной рожей ждал разговора. Если Стиг сейчас выкажет слабость, за спиной его начнет зреть заговор – это так же ясно, как то, что родная кровь, текущая в жилах молокососа Смарта, начала попахивать дерьмом. Слишком много сопливого своеволия, слишком велико расстояние между осторожной расчетливостью и заносчивой самоуверенностью. Плохо. За мальчишкой нужно следить, чтобы не потонул в собственной дурости.

– Я знаю все, что ты хочешь мне сказать, – медленно и тяжело проговорил Стиг. – Можешь не трудиться. Этот щенок должен стать Телом бога и он им станет. Все было решено уже тогда, когда ты еще на горшке сидел…

– Господин Стиг… – нетерпеливо перебил его Смарт.

– Говорить будешь, когда я позволю. Мальчишка. Я сделал тебя своим ближайшим доверенным лицом вовсе не для того, чтобы выслушивать твои сопли, и не для того, чтобы мои четкие указания, данные тебе, не доходили до непосредственных исполнителей. Я велел уничтожить эту вонючую дыру в тайне от Морла. Почему мой приказ не выполнен? – Голос его был тих и угрожающ.

Смарт изобразил на лице удивление. Впрочем, оно могло быть и неподдельным. Если он не контролировал операцию.

– Ваш приказ, господин Стиг, выполнен в точности. Группа Биксы начала работать через полчаса после того, как объект был вывезен из поселения. Момент ликвидации – четырнадцать двадцать восемь. В это время объект находился в полутысяче километров оттуда.

– Кто-нибудь из сопровождения мог проболтаться?

– Вообще-то исключено, господин Стиг.

– Так вообще-то или исключено? – с мрачной язвительностью поинтересовался Стиг.

– Я проведу тщательную проверку, господин Стиг, – с кислой миной пообещал Смарт.

– Проведи, проведи. – Однако Стиг был почти уверен в бесполезности такой проверки. Хоть даже с применением ультразвуковых импульсеров, вызывающих у допрашиваемого непреодолимое желание говорить правду и только правду. Морл обладает непостижимым чутьем. Не исключено, что он способен «видеть» происходящее на другом конце Земли.

– Мне непонятно другое, господин Стиг, – откашлявшись, заявил Смарт.

– Что именно? – Стиг как будто потерял интерес к разговору и с непроницаемым лицом смотрел в окно, на утихающий дождь.