Авалон-2314
Шрифт:
– Еще более гнусная, нежели бескорыстная, – отрезал Фридрих Вильгельм.
– Тогда позвольте мне отлучиться за лекарством для вас и продуктами для нашего скромного ужина, – попросил я.
– Иди. Найдешь меня на берегу ручья, что течет за холмом.
Я поспешно ретировался. Хоть немного побыть одному. И потребовать объяснений у Галахада! А также узнать, чем сейчас лечат простуду.
* * *
Соловей сидел в темном углу под коробкой, из которой расходились в разные стороны несколько
Людей вокруг не было. Гудела вода в трубах за стеной, и звук этот был Соловью противен – ведь он напоминал о грубых канализаторах и гнилых помидорах…
– Что разнылся?
Дима поднял глаза и увидел Ольгу. Никогда она не казалась ему такой суровой и сосредоточенной. Короткая кожаная юбка черного цвета, белая блузка с широким воротником, высокие сапожки на шнуровке… Красивая и опасная. Только пистолета в руке не хватает. Или кнута.
– Ты… Ты… – только и мог вымолвить Соловей.
– Что я?
– Ты оставила меня там… А в меня кидали помидорами.
– И что?
– Как – что? – вскочив, заорал Соловей. – Сейчас это нормально?
Ольга смерила певца суровым взглядом:
– Вполне. Даже помидоры специальные продаются, «актерские». Со степенью зрелости выше средней. Лицензированный продукт, чтобы никакого вреда здоровью артиста не причинить. И ты, я смотрю, живой, здоровый и даже не в томатной пасте.
– Выходит, ты знала? – скрипнул зубами Дима. – Знала и ничего не сказала? А сама ушла?
– Я ничего не знала. Но если тебе достались помидоры, значит, ты сработал плохо. Не оправдал ожидания зрителей.
– Ничего себе! Да как так можно? Сейчас что, каменный век? А гладиаторских боев не устраивают?
Ольга посмотрела на Соловья с интересом:
– А как ты догадался? Устраивают. Причем бьются насмерть. Противника ведь можно воскресить… Правда, проект крайне не одобряет подобные забавы, но желающие подраться и посмотреть находятся. Они могут платить штрафы.
– О каком проекте ты говоришь? – безнадежно спросил Дима. Ему было почти все равно, но ведь нужно, нужно разбираться во всех хитросплетениях современной жизни, где каждый может тебя подставить, обмануть, предать. Даже преданная поклонница. Даже любовница. Не говоря уж о деловых партнерах.
– Я говорю об «Авалоне». Гладиаторские бои тебя волновать не должны. Они для грубых мужланов. А ты и в самом деле артист. Пойдем!
– Куда?
– К Зигфриду. Потребуем от него сатисфакции. Канализаторы – явная подстава.
– Да! – обрадованно заявил Дима, хотя и не знал, что такое сатисфакция. – Пусть расскажет, зачем он послал меня туда, к этим мешкам с дерьмом! Пусть ответит!
Метров триста пришлось пройти пешком, а в просторном ярко освещенном туннеле с множеством дверей они сели в мобиль-такси. Здесь приятно пахло искусственной кожей. Мерное покачивание на струне успокаивало.
– Но ты слишком не наглей, – предупредила Диму Ольга. – Зигфрид парень такой, что церемониться не станет. Вышвырнет вон и контракт расторгнет. Лучше слушай его.
– А как же помидоры? – обиженно протянул Соловей.
– Потом припомнишь ему и помидоры, и канализаторов. Сначала ведь нужно стать сильным. Популярным. Богатым. И уж потом брать людей за горло. Разве ты этого не знаешь?
– Знаю, – кивнул Дима. – Теперь я все сделаю для того, чтобы взять их за глотку.
– Вот и отлично, – довольно улыбнулась Ольга. – Хотя, может, они тебе еще пригодятся. Никогда не знаешь, что пойдет на пользу. Ведь все, что не убивает, делает нас сильнее.
– Не ощущаю я себя сильным, – безнадежно вздохнул Соловей.
– Ничего. Ощутишь.
* * *
В супермаркете я купил рюкзак и продукты. С лекарствами оказалось сложнее: их здесь просто не оказалось. Витамины имелись, а вот антибиотиков, пилюль от кашля или, на худой конец, каких-нибудь гомеопатических травяных сборов не было вообще.
Разговор со своим главным работодателем и консультантом я откладывал, чтобы не наговорить лишнего и побеседовать по существу. После того как я расстался с Ницше, Галахад ко мне не обращался, а я не спешил вызвать его. Но когда покупки были сделаны и нужно было возвращаться на свалку – или к ручью рядом со свалкой, что в принципе мало различалось, – я присел в кафе, заказал горячего бульона и сказал в пространство:
– Так почему же меня не предупредили?
Как я предполагал, дополнительного подключения не потребовалось. Галахад отозвался сразу же:
– Полагаешь, что в дальнейшем тебе придется сталкиваться с менее интересными личностями, чем Ницше?
– Тебе виднее.
– Вот именно. Мне виднее, – с некоторым оттенком иронии заявил Галахад. – А ты должен уяснить для себя раз и навсегда: в нашей работе нет главных и второстепенных лиц. Самый непримечательный с первого взгляда человек может стать крайне важным для проекта и для всего человечества, и всякая известная личность может оказаться совершенно не такой, как мы о ней думали.
– Я и прежде об этом догадывался. Да и характер личности Ницше – каким я его вижу – вполне укладывается в ту модель поведения, которую он сейчас избрал. Но все же я не понимаю – неужели вы полагаете, что я смогу его на что-то уговорить? Если другим, до меня, не удалось? Вы ведь посылали других?
– Посылали. И что?
– Да нет, ничего. – Я вздохнул.
Прикатился автоматический разносчик с чашкой ароматного бульона и тарелкой с сухариками, а также пакетом с пивом. Буквы на пакете отчего-то были латинские, надписи, насколько я мог понять, – немецкие.
– Пиво не заказывал, – сообщил я роботу.
– Зато я заказывал, – заявил Галахад.
– Кхм… Зачем?
– Захотелось тебя угостить.
– Спасибо.
Я свернул крышечку пакета, отхлебнул. Не так плохо, хотя пиво в пакетах – совсем не то, что в стекле, даже немецкое.
– Мир? – осведомился Галахад.
– Мы вроде бы не ссорились.
– Мне показалось, ты обижен на то, что я тебя не предупредил относительно Ницше.
– Не обижен, а удивлен. Лучше скажи, чем сейчас лечат кашель? И где можно купить лекарства? По-моему, он заболел.