Авалон: Хроники Бессмертных
Шрифт:
Чем больше проходило времени, тем медленнее оно тянулось, и нарастало волнение, и зрел страх, потому что никто не мог предугадать, какие новые уловки может измыслить Евгений, и чего ещё можно будет от него ожидать. Но находиться в состоянии постоянного напряжения тоже было невозможно, поэтому каждый старался отвлечься от гнетущей обстановки, как мог: девушки, например, собрались втроем за кухонным столом, предоставив ведение военных дел сильному полу. Здесь, в окружении булькающих котлов и звона посуды дварфов, которые были заняты хлопотами приготовления еды – ведь война войной, а ужина никто не отменял, – суровое
– Ой, девчонки, ну и в историю мы с вами влипли! – Татьяна старалась говорить преувеличенно бодро, но это у неё не особенно получалось. – Что же теперь будет дальше-то?
– Понятия не имею, – призналась ей Малиновская, краем глаза наблюдая, как дварфы перекатывают с места на место огромный чан для супа. – Думаю, Женя будет искать новые способы, чтобы либо каким-то образом проникнуть в замок, либо, наоборот, вытащить нас отсюда.
– Но почему он не атаковал, пока их отвлекала горгулья? – Таня кивнула в сторону Насти.
– Наверное, как обычно, был ослеплен своим величием, – теперь в тоне Настасьи сквозила неприкрытая злость. – Вообразил себе, будто он настолько могущественен, что Антон, устрашившись Темной армады воинов, выдаст ему меня на блюдечке с голубой каёмочкой. Ха! Как бы не так! – и она с такой силой поставила держащую до этого в руках чашку с чаем на блюдце, что оно треснуло напополам. Настасья увидела, что обе её подруги с несколько озадаченным видом уставились на неё, и, сконфузившись, быстро приложила палец к расколотому блюдцу, отчего оно тотчас срослось, снова став целым.
– Пока он отступил, но это ненадолго, – сказала Маша, чтобы как-то заполнить образовавшуюся неловкую паузу. – Теперь он не оставит нас в покое, пока не добьется своего.
– А нам ничего не остается, как сидеть здесь и ждать своей участи, – вздохнула Таня. – Кто знает, сколько может продлиться осада замка? Дни… Недели… Мы окружены.
– Окружены, но не сломлены! – неожиданно твердо заявила Настасья. – Нечего упиваться безнадежностью нашего положения и предаваться грустным мыслям! Он не станет выжидать слишком долго – я уверена в этом. В его сердце пылает гнев, а гнев – нетерпелив.
– Не бойся, Антон в любом случае защитит тебя, – многозначительно произнесла Малиновская, отодвинувшись от стола и принявшись раскачиваться на задних ножках стула.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла Таня.
– Только то, что Антону она нравится. Разве нет? – Маша приподняла левую бровь, разглядывая Настасью. – Это, по-моему, уже и ежу ясно. Иначе всё не переросло бы в такой глобальный конфликт.
– Не понимаю… – Таня переводила взгляд с Маши на Настю, и обратно.
– А самое главное, – Маша в упор посмотрела на подругу, – что Насте он нравится тоже. Только она это тщательно скрывает.
– Что за чушь ты несешь? – вспыхнула Настасья. – Просто Антон защищал меня, как поступил бы на его месте любой уважающий себя мужчина. Это вовсе не значит, что… – она перестала говорить, потому что Маша громко зацокала языком.
Татьяна с удивлением увидела, что щёки Настасьи вдруг начинает заливать румянец.
– Дело не в этом, – кажется, Маша впервые решилась озвучить то, о чем так долго размышляла. – Просто Антон никогда не проявлял к тебе достаточно явных знаков внимания, и поэтому между ним и Евгеном ты выбрала последнего. Но это вовсе не означает, что Антон никогда тебе не нравился. Так сложились обстоятельства. А когда Евгений проявил себя в отношениях, мягко скажем, далеко не с лучшей стороны, то… – Малиновская позволила своему голосу мягко сойти на нет. – Тем более, как все мы знаем, сердце Антона сейчас свободно.
– Дорогая моя, осмелюсь предположить, что вид Темной орды у замковых стен слегка помутил твой рассудок, – довольно жестко парировала Настасья, при этом продолжая все больше краснеть.
Но Машу уже было не остановить:
– Эта война – бессмысленна. Флавиус и Сильфида всегда говорили нам, что мы созваны в Авалон для того, чтобы в урочный час выйти на битву с Великим Злом, а вместо этого мы собачимся друг с другом, как дети, не поделившие песочницу!
– По-твоему, Евгений не тянет на роль Воплощения Зла?
– Он лишь марионетка в игре Темных и Светлых сил, – ответила Маша. – Но в одном ты, безусловно, права: он переполнен ощущением собственной исключительности. Эта лживая битва развязана лишь во имя оправдания, чтобы доказать не только себе, но и другим – мол, смотрите, насколько могущественна моя магия! Иначе – если бы он действительно жаждал правды – он бы узнал её сразу, выведал до последней капли. И сегодняшнее театрализованное представление, названное переговорами, было бы посвящено не тому, каким образом передать ему Настю, а совсем иным вещам. Если, разумеется, Настасья ничего от нас не скрыла.
– Если ты не веришь мне, можешь спросить у Антона, – Настя встала из-за стола, собираясь уйти. – Полагаю, он с удовольствием ответит на все твои вопросы!
– Девочки, не ссорьтесь! – запаниковала Таня. – Мы все на нервах. Нам нужно просто успокоиться.
Настасья уже сделала пару шагов к двери, и тогда Малиновская тихо, но достаточно отчетливо произнесла:
– И Евгений, вместо того, чтобы спросить себя, что же такого есть в Антоне, чего нет в нём, какие качества души являются более ценными для Насти, он, не задавая вопросов самому себе, потому что убежден, что в мире существует лишь его правота и лишь его – единственно верная – точка зрения, ввергает всё то, что мы знаем и любим, в пучину войны, хаоса и разрушения, добиваясь эффекта совершенно обратного: он приводит Настасью в такой ужас, так глубоко падает в её глазах, что она уже больше никогда не вернётся к нему. И Черная Армия, собранная под его знаменами, не поможет ему тоже! Потому что Настасья давно любит другого!
– Замолчи! – крикнула ей Настя, внезапно развернувшись, и множество дварфов, перестав заниматься своими кухонными хлопотами, уставились на них. – Ты спятила! У нас ничего не было с Антоном! Он – мой друг!
Но Машу уже было не остановить, и она, не подумав, всплеснула руками и ляпнула:
– Вся эта дурацкая войнушка развязана лишь из-за того, что два ключа не смогли поделить одну замочную скважину!
На секунду на кухне повисла тишина, а потом, не успел никто толком опомниться, как Настасья, изменившись в лице до неузнаваемости, выкрикнула что-то нечленораздельное и в два прыжка достигла Малиновской, повалив её на пол и вцепившись той в волосы. И всё вокруг потонуло в звуках возни, девчачьем визге и громких Таниных воплях, умоляющих их остановиться…