Авалон: Хроники Бессмертных
Шрифт:
– И вы, великие адепты магии, решили потешить дварфов человеческим мордобоем? – закричал Антон, стряхивая её руку со своего плеча. – Темная Орда стоит у наших дверей, готовая атаковать в любой момент, и, быть может, никто из нас не доживет до рассвета, а вы возитесь тут друг с другом, выясняя отношения среди кастрюль и половников! Когда же до вас всех дойдет наконец, что мы тут не в игрушки играем?! Мне никогда в жизни не было так стыдно за Авалон!
Он замолчал, всё ещё тяжело дыша, а затем обернулся к замершим в испуге дварфам. Видимо, в этот краткий момент ярости он был так страшен, что те, побросав
– Нельзя… Нельзя так… – он рассеянно притянул к себе стул и сел. – Потому что каждое неосторожно сказанное слово…
Но никому так и не удалось услышать завершение его речи, потому что вся огромная каменная громада замка вдруг разом вздрогнула до самого своего основания, и даже мраморная основа пола ощутимо пошатнулась, а сверху, с потолка, посыпались тонкие струйки песка. Все замерли, озираясь, а Маша воскликнула: – Боже! Что это?
Через несколько секунд их слуха достигли ужасные звуки, шедшие снаружи: вопли, стоны, крики отчаянья и нечеловеческой боли, и ночная темнота вдруг исчезла, а вместо неё в окнах стремительно, как быстро надвигающийся прилив, вспыхнуло огненно-пламенеющее зарево. Тёмные Силы решились на штурм…
Глава 18. Противостояние
Неяркий костерок неровно горел на поляне под сводами Кленовой чащи, и отсветы от его пламени робко плясали вокруг по траве, по серым, окутанным сумраком стволам ближайших деревьев. На замшелом камне у костра, глубоко задумавшись, сидел Евгений. Длинные кленовые ветви, подобные узловатым старческим рукам, распростерлись над его головой, закрывая собой хмурое, беззвездное, затянутое тучами небо.
Рядом с Женей, у его ног, лежали два особенно огромных, угольно-черных друмлина, и ещё около десятка их бродило вокруг: осторожных, неслышных, похожих на лесных призраков. Несколько горгулий притаились чуть в стороне, у дальнего края поляны: свет от костра иногда выхватывал из темноты их застывшие, недвижимые во тьме силуэты. Дальше, за кругом освещенного пространства, слышались неясные шорохи, вздохи, сопения и звуки ломающихся под ногами веток – это мертвые бродили окрест в ожидании дальнейших приказов.
Евгений, казалось, не обращал совершенно никакого внимания на происходящее вокруг, полностью погрузившись в сокровенные глубины своего разума. Никто не осмеливался прервать ход его размышлений, пока, наконец, сотканный из лесной темноты, рядом не появился Морфиус. Друмлины, лежащие у ног, недовольно зарычали на него, оскаливая клыки, но остались на своих местах. Морфиус неторопливо склонился к уху Евгения и прошелестел:
– Что дальше, Огненный Князь?
Женя никак не отреагировал на вопрос, – даже головы не повернул – продолжая всё так же безучастно глядеть на пламя костра, и тогда Морфиус сказал: – Я предупреждал тебя, Неразумный, что совершение атаки будет необходимо в тот момент, когда они опустят мост. Мы упустили этот шанс. Теперь же крепость вновь неприступна.
Евген поднял на него свои усталые глаза и жестом руки показал, чтобы Морфиус замолчал, а потом заговорил сам.
– Я знаю способ, как выманить их из замка, – и странная, безрадостная улыбка озарила его лицо. – По крайней мере, одну из них… Остальные же последуют за ней.
Он поднялся с камня так стремительно, что пара друмлинов отпрянула от его ног, испугавшись. А Евгений, тяжело вздохнув, в последний раз обвел взглядом поляну и замерших на ней существ, уставившихся на него, а потом изрёк: – Поджигайте лес!
Он развернулся, взобравшись на камень, и в его руках вспыхнули две невыносимо яркие, огромные огненные сферы.
– ПОДЖИГАЙТЕ ЛЕС! – крикнул он снова, и, захохотав, метнул свою огненную магию в ближайших друмлинов. Густая шерсть на тех мгновенно вспыхнула и они завыли, как безумные, бросившись в глубину чащи. А ново сотворенные огненные шары разлетались от Евгена во все стороны, поджигая траву, кусты, деревья, и всё новых и новых друмлинов и горгулий, и они, вопя от боли и страха, бросились врассыпную, разбегаясь по лесу, подпаливая своих сородичей, и быстро распространяя огонь в лесной чаще. А Огненный Князь не переставал творить очередную огненную магию, его армия огромна, какая разница, если он подожжет сотню-другую своих солдат? И пламя войны, разносимое горящими заживо монстрами, вместе с ними начало быстро распространяться по лесу, сея повсюду хаос и смерть.
– СЖЕЧЬ! СЖЕЧЬ ВСЁ! – орал Евгений, хохоча и упиваясь собственной силой, и в его лице в этот миг проступило что-то страшное, почти звериное. – Пусть горит лес! Пусть пылает! СЖЕЧЬ!
И ужасающие крики горящих и мечущихся по лесу горгулий и друмлинов волнами покатились по долине, достигнув древних стен Нифльхейма. Но с каждым разом к ним все более примешивались душераздирающие стоны волшебных деревьев – не имея возможности сойти со своих мест, убежать от жара пламени, они тоже горели заживо, и крики боли и безысходности муки слились воедино, становясь все громче, и оттого все невыносимее, и эхо стенаний достигло мрачных небес, разливаясь в них песней смерти…
– А теперь самое интересное! – воскликнул Евгений, спрыгивая с камня и устремляясь туда, где среди просветов между горящими стволами едва виднелась сквозь мрак темная громада башен на фоне черного неба.
Морфиус, глядя ему вслед, странно усмехнулся, словно всё получилось именно так, как он и замышлял, а потом, отступив в тень между деревьями, растаял в лесном сумраке.
А неисчислимая Темная Армия последовала за своим создателем, и словно мысленный рокот, воплощаемый в слышимые уху слова, пролетел над воинством из конца в конец: «Штурм! Штурм! Штурм!».
Малиновская со всей возможной для неё скоростью взбиралась вверх по винтовой лестнице. Перил по бокам не было, и чем выше она поднималась, тем больше опасалась свалиться вниз. Здесь, в середине одной из надвратных башен, был ближайший из выходов на самую нижнюю обзорную площадку: отсюда можно было разглядеть хоть что-нибудь, в отличие от закопченных, мозаичных окон кухни, по которым определялось разве что наступление дня и ночи.
Маша начала задыхаться от головокружительного подъема и крутых ступеней, но ужасные звуки, доносящиеся снаружи и проникающие даже сквозь каменную толщу стен, гнали её вперёд. Она слышала, как за нею, так же тяжело дыша и стараясь не отстать, поднимаются её подруги, а также Славик, Семён и Бирюк.