Авантюрист
Шрифт:
— Ладно, поехали к Свистунову, — сказал я после короткого раздумья. — Надо поговорить с авторитетом.
— Ты что, с ума сошел?! — воскликнул Шергунов. — Он же нас застрелит!
— Ты, Сеня, с нами не поедешь, а пойдешь сейчас в отделение милиции, свяжешься с Рыковым и все ему расскажешь.
— Ну ты псих, Веселов! — возмутился Сеня. — Натуральный псих.
— Разговорчики, рядовой и необстрелянный. Выполняйте!
В принципе я мог бы сам созвониться с Рыковым, но надо же было помочь приятелю с достоинством выйти из сложной ситуации. Сеня, чего доброго, счел бы своим долгом сопровождать меня в логово врага, как это велит пионерское воспитание и интеллигентская совесть. Смысла в таком героизме нет никакого, но порядочные люди часто склонны к подобного рода благоглупостям. Борисов, которого к порядочным людям я при всем желании отнести не мог, с большим удовольствием последовал бы примеру Шергунова, но у меня на проштрафившегося бизнесмена были свои виды.
— А твой приятель прав, Фотограф. — Борисов от огорчения даже плюнул в окно. — Свищ сейчас в таком состоянии, что закопает и тебя, и меня, а твои менты палец о палец не ударят, чтобы нас вытащить.
Похоже, слова Борисова не понравились небесным сферам. Последовал мощный электрический разряд, удар грома, а вслед за этим хлынул проливной дождь. Я посочувствовал Сене Шергунову, стремительно рванувшему под защиту отделения милиции, и перебрался через спинку сиденья к рулю. Борисов, последовавший моему примеру, опустился рядом.
— Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — озвучил я известную присказку героев, но Борисов моего оптимизма не разделил, видимо, смерть от руки Свистунова не входила в его ближайшие планы. Возможно, он собирался жить вечно. Но для этого ему следовало избавиться от вредных привычек. Недаром же наши мудрые предки говорили, что игра не стоит затраченных на нее свеч.
Я не большой любитель прогулок в грозу. Насыщенный электричеством воздух возбуждающе действует на наших и без того излишне эмоциональных водителей, которые начинают вести себя на мокром асфальте как полоумные, и это при ограничении обзора, когда впереди идущая машина буквально исчезает за плотной пеленой дождя. Борисов нервничал и без конца озирался по сторонам. Хотя разглядеть что-либо в окружающей действительности даже на расстоянии десятка метров было довольно затруднительно. Одно я мог сказать совершенно твердо: из города мы уже выехали и теперь двигались по трассе к расположенному поблизости поселку, где обитали нынешние хозяева жизни в отстроенных на скорую руку и за большие деньги особняках. До поселка, впрочем, мы не доехали: роскошный белый «мерседес» выскочил из дождя и перерезал нам путь. Я, честно говоря, рассчитывал на встречу с Феликсом Строгановым, а потому остановился. Мне показалось, что это его машина, но я ошибся. Нападающие действовали стремительно, и не успели мы с Борисовым обменяться возгласами удивления, как в наши головы уперлись автоматные и пистолетные стволы. Дабы не нагнетать страсти, я не стал запирать дверцы машины и хвататься за пистолет, что в подобной патовой ситуации, скорее всего, аукнулось бы нам с Борисовым быстрым переходом в мир иной. Судя по решительным лицам нападавших, они готовы были открыть огонь в любую секунду.
Человек средних лет, севший на заднее сиденье моего «форда», выглядел расстроенным и даже обозленным. На меня он покосился недружелюбно, а уж его взгляд, брошенный на несчастного бизнесмена, и вовсе мог парализовать робкую душу.
— Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет, — сказал незнакомец хриплым надсаженным голосом.
— Это ваша вина, господин Свистунов, — укорил я его. — Нельзя поручать дилетанту столь серьезное дело, как устранение неугодного человека. Ну какой из Борисова киллер?
— Все когда-нибудь начинают, — философски заметил Свищ. — Тем более что этот придурок кругом виноват.
Свистунов производил впечатление мужчины твердого, битого и много чего на своем веку повидавшего. Широкий плащ скрывал его фигуру, но и без того было очевидно, что человек он физически крепкий. Лицо же хоть и не было отмечено печатью высокого интеллекта, но отнюдь не выглядело глупым. Едва заметный белесый шрам на щеке свидетельствовал о бурно проведенной в городских подворотнях молодости. А глубоко посаженные небольшие глаза жестко цепляли собеседников, что называется, за живое, с видимой претензией подчинить их своей воле.
— Может, отпустите охрану, больно смотреть, как несчастные мокнут под дождем.
— Они у меня не сахарные, не растают. А к тебе, Фотограф, у нас есть претензии.
— Вплоть до санкций?
— Я ценю людей с чувством юмора, но, к сожалению, ситуация сейчас не водевильная. За каким чертом тебя понесло в поселок?
— Хотел повидаться с тобой. Вот и Борисов подтвердит.
— Борисов идиот. И жить ему осталось всего ничего, так же как и тебе, впрочем. Хрящ, забери у Фотографа пистолет, а его переправь на заднее сиденье.
Досмотр с пересадкой не занял много времени. И уже через полминуты я сидел рядом с криминальным авторитетом, который дружелюбно ткнул мне пистолетом в бок. С моей стороны было большой наглостью отправляться к нему в гости, но у меня были все основания полагать, что Свищ не настолько сумасшедший, чтобы убивать меня в своем доме. К сожалению, я недооценил этого сукина сына, он, видимо, поручил кому-то из своих подручных присматривать за Борисовым, и тот успел передать боссу, что проштрафившийся бизнесмен еще и опростоволосился, угодив в плен к человеку, которого ему поручили убить. Встреча на дороге не входила в мои планы, точнее, она опрокидывала их, и теперь игру приходилось начинать с чистого листа, да еще в ситуации, когда у противника были на руках все козыри.
Мобильник в кармане Свища заиграл знакомую мелодию так внезапно, что я невольно вздрогнул. Несколько долгих минут криминальный авторитет слушал своего далекого собеседника. Мне показалось, что я узнал голос Строганова, хотя, конечно, мог и ошибаться. К сожалению, я не мог уловить, о чем идет речь, а мог только догадываться по репликам, которые время от времени ронял Свищ. В частности, он донес до собеседника, что некий Фотограф находится у него в руках.
— Сукин сын. Хотел бы я знать, откуда он узнал про склад, — задумчиво проговорил Свистунов, пряча в карман мобильник, и, обернувшись ко мне, спросил: — Как ты думаешь, Фотограф, Чернов будет пытаться тебя освободить?
— То есть полезет ли он голой грудью на пулеметы? Насколько я его знаю — нет, не полезет. Хотя, разумеется, будет активным участником на моих похоронах.
— Строганов назначил нам стрелку. Наглец! Хвощ, рули к складу. Раз человек настаивает — поговорим.
— Там ведь люди Банщика, — обернулся Хвощ к шефу. — Они и без нас справятся с этими недоумками.
— Рули, — нахмурился Свистунов. — Лишние стволы Банщику не помешают.
— А чем так уж страшен этот Строганов? — совершенно искренне удивился я. — Ну авантюрист, ну картежник, но ведь и твои партнеры, надо полагать, не полные лохи. Зачем вы за ним гоняетесь? По моему впечатлению, этот граф Феля не принадлежит к числу людей, которые стучат в милицию.
— Я тебя умоляю, Фотограф, какая тут, к черту, милиция! За Фелей очень серьезные люди и очень большие деньги.
— Приехали, — сказал Хвощ, выворачивая вслед за белым «мерседесом» на обнесенную невысоким забором площадку.
Дождь продолжался, а потому контуры стоящего в отдалении небольшого здания выглядели размытыми. И столь же смазанными смотрелись силуэты трех человек, которые стояли под навесом и целились в нас из автоматов.
— Ложись! — крикнул я Свистунову и пригнулся к полу.