Авантюрист
Шрифт:
В следующий миг Акинф выдернул меня из-под удара алебарды и срубил нападавшего латника. Чудовищный удар отделил голову в шлеме от тела, а направленные ловким движением брызги плеснули в глаза следующему врагу. Еще миг — и подставленное им окровавленное лезвие бердыша защитило меня от пули…
Скольких супостатов угостил свинцом, сказать затруднительно, но барабан ружья опустел два раза. Дошло дело и до револьвера, а если бы не защитный амулет, меня бы застрелили минимум дважды. Враг оказал неожиданно серьезное сопротивление, и наше счастье, что большинство регулярных стрелков и офицеров мы
Отчаянные головорезы, то и дело получавшие небольшие подкрепления, какое-то время продолжали перестрелку, укрываясь за мертвецами и штабелями грузов. Но чем дальше, тем сильнее соотношение складывалось не в их пользу. На каждый их ствол отвечало пять наших, а в скорости и удобстве перезарядки их дульнозарядные ружья сильно уступали. Русины не стояли столбами, благо штуцеры и пистолеты допускали стрельбу из любых положений, прикрывали друг друга огнем, использовали любое укрытие. При этом бой не распался на череду отдельных схваток, связи с подчиненными я не терял, невероятным образом сочетая отстрел самых наглых сквернавцев с управлением.
Помимо остатков грымской пехоты нам противостояла настоящая «солянка»: ополченцы в гражданском платье, одетые в шкуры бородачи с кинжалами, пистолетами и обрезами «дербанок», некоторое количество наемных стрелков и латников. Последние две категории и нанесли нам ощутимые потери, тогда как прочие лишь омыли кровью и укрыли телами каменистую землю.
Во время безумного штурма множество куланов и тягловых ящериц — довольно крупных зверюг — разбежались из загонов по лагерю, причиняя разрушения и усиливая неразбериху. От взрывов гранат загорелись палатки и временные постройки, выбрасывая в небо жирные клубы дыма. Враг был отбит, и солдаты занялись ранами друг друга и сбором трофеев. В стане сквернавцев царила неразбериха, усиленная прежними беглецами и немногими отступившими. Среди палаток и фургонов метались люди, то и дело кто-нибудь падал от ливня пуль дукаров и моих стрелков, засевших на крышах домов у трактира. Но, чтобы обезопасить наш отход, требовалась более серьезная преграда.
— Нужно больше огня, господин офицер! — выкрикнул Прохор.
— Дело говоришь! Будет нашим сигнал, а врагу урон! Поджигайте навесы и палатки!
В силу ряда причин удержать захваченный плацдарм не было никакой возможности, даже ограбить захваченные склады грымских артиллеристов нам бы не дали. Во-вторых, требовалось убрать удобную для накопления сил защищенную позицию, увеличив зону обстрела. Кроме того, огонь и дым хорошо прикроют наш отход по ровной дороге и покажут граничарам и колониальным волонтерам весь масштаб заварушки.
Белов обнаружился в шаговой доступности, поскольку Яр по моему приказу крепко держал резвого подофицера за поясной ремень.
— Командуйте своим людям доставить убитых и раненых в трактир, барон Белов! По пути собрать все трофеи, какие сможете, — озвучил я приказ.
Герой дня артачился и пытался доказывать, что мы легко опрокинем все вражье воинство, «нужно только чуть поднажать». Вот что адреналин или, как здесь принято говорить, «боевой запал» с людьми делает! Закатать бы их благородию «лося», да нельзя. Непедагогично детей бить.
— Господин подофицер первого класса! Извольте выполнять приказ. Вы мне нужны на оборонительном рубеже! — на сей раз приказ сопроводил психическим давлением. Благодаря чему герой дня вместо продолжения скандала отсалютовал мне окровавленной саблей и ринулся исполнять, потянув за собой дюжего древича и Ермолая-знаменосца. Старому солдату, к слову, сильно досталось: поспешные повязки из тряпок на голове и левой руке набухали кровью. Пусть в жаркой рукопашной ни один враг не прорвался к знамени, зато у стрелков знаменосец пользовался особым вниманием. И вообще, раненых вокруг меня оказалось до обидного много. Если учесть, что первоначальный план и был призван уберечь личный состав от близкого огневого контакта и рукопашной. Победителей не судят, но Белов одним «лосем» не отделается! Непонятно, от чего глаза слезятся — от обиды или горького дыма.
Пока русины грузили наших убитых и раненых в повозку с уцелевшими каким-то чудом куланами, я, пользуясь относительным затишьем, присмотрелся к странной конструкции, возвышавшейся на шестиколесной телеге. Полог частично сполз, и нашим взорам открылась ни много ни мало, а установка залпового огня!
— Прохор, ко мне!
— Тут я, ваше благородие! — бодро откликнулся каптенармус, выносящий армейского вида ящик из-под навеса, окруженного невысокой каменной баррикадой.
— Что там у тебя?
— Бомбы, вашблародь! А то дюже много потратили, — доложил тот, бережно передавая ценный груз ближайшему сержанту. Узрев деревянный станок с железными трубками, каптенармус подбежал к нему, потом рванулся назад, не иначе вспомнив приказ, остановился, поймал мой взгляд и вернулся к телеге.
Отряд Евгения медленно и печально двинулся к трактиру, а я с несколькими стрелками остался прикрывать отход своих, как не раз мечтал в детстве. Вот что советские фильмы про войну с людьми делают!
«А почему бы и нет?» Полагаю, немало людей, задавших себе этот вопрос, впоследствии не раз жалели о своих положительных решениях. Конечно, роскошь укорять себя доступна лишь выжившим. В моей биографии к тридцати годам накопился изрядный багаж противоречивых воспоминаний, объединенных единым лозунгом: «В тот момент эта идея мне показалась удачной!» Думал ли я о последствиях, рассматривая деревянный станок для одновременного пуска восьми ракет? Ничего подобного. Меня одолевал мальчишеский азарт, ведь такие игрушки в мои руки еще не попадали, а переполнявший вены адреналин не давал мозгу здраво оценивать ситуацию. В итоге получилось то, что получилось.
Прохор с Акинфом дружно сняли станок с повозки и установили его прямо за ней. В результате беглого осмотра консилиум постановил, что ракеты готовы к пуску. Немного подвигали упоры, нацеливая в сторону вражеского лагеря: площадь большая, промазать невозможно, лишь бы долетели! Движимые любопытством, Аристарх с Емельяном вскрыли верхнюю пару ящиков, нагруженных на телегу, обнаружив там боезапас. И сопроводили свой доклад демонстрацией железных цилиндрических хреновин с длинными стабилизаторами из бамбука.