Авантюрист
Шрифт:
По спине текло в три ручья. Поминутно промакивая соленый пот на лбу рукавом камзола, вошел в главный зал трактира, на удивление мало пострадавший от штурма. А шума-то было, показушники! Убитых сквернавских офицеров и охранников из бывшего публичного дома уже вынесли, теперь на столах и скамейках с относительным удобством разместились наши раненые и… несколько непонятных молодых людей в кровавых повязках. Враги, добить которых не поднялась рука? За столами, что из обеденных в одночасье стали перевязочными, хлопотали доктор Немчинов, Имира, Харитон и господин Кауфман собственной персоной. Мужчина не терял времени даром — разжился парой пистолетов и пристроился
Глаза зацепились за характерный сверток алого шелка, лежащий в дальнем углу помещения на отдельном столе. Вслед за пониманием, чье это тело, мной овладела минутная оторопь. Скольких людей я сегодня лишил жизни собственноручно, скольких обрек на смерть своими приказами, а вот только сейчас, вновь глядя на останки княжны, задумался о страшной, непоправимой трагедии, которой является смерть любого человека.
Что ж так тяжко мне? И на душе паскудно, знобит и крутит. Хорошо, хоть живот притих. Не откат ли после адреналинового шторма настиг? И точно, гамион на шее разрядился и тянул энергию. Сколько же он летящих в меня пуль сегодня отклонил?
В следующую секунду изнутри пришло ободрение, запястье онемело от потока силы, что вливался в мое измученное тело из Слезы Асеня. Логично, ведь бой не окончен, а я ощутимо устал физически. Но не духовно. Снизошло озарение, почему насквозь гражданский человек слишком спокойно реагировал на гибель стольких людей. Я смотрел в глаза умирающему солдату Грыма и чувствовал, что так и должно быть! А думал почему-то о том, что розовая пена — признак пробитого легкого. И на берегу ручья меня тошнило не от мысли о смерти как ужасной трагедии, не от страха, а лишь от мерзких видов, к которым просто-напросто еще не привык. Откуда у человека, выдернутого из мирной жизни, такой образ мыслей? Явно не Ральф поработал с моей психикой, тот больше по мертвым каменюкам спец.
— Спасибо, княжна, — прохрипел я, наклонив голову и с удивлением чувствуя себя послушной марионеткой. Что ж, ее посмертие будет устроено, я же выживу и преуспею в этом мире. Цели в данном случае оправдывают средства. Мы союзники, и нет повода для истерик. А остальное пока неважно. Зато важно помнить, что я командую людьми, для которых «Победа или смерть!» не просто боевой клич, а образ жизни.
Пока познавал нового себя, жизнь продолжалась. Стонали прежние раненые, подцепившие, как выяснилось, болотную лихорадку, им вторили сегодняшние жертвы моих решений и беловского экспромта. Суетились, стараясь облегчить их страдания, санитары; обозники продолжали складировать вдоль стен отрядное имущество. Поймал одетого в солдатский кафтан сутулого пожилого мужика с жиденькими усами на печеной картошке лица:
— Вот что, братец. Передай Никодиму, пусть организует доставку воды в цепь. Смотри мне, чтоб никто потом животом не маялся! Понял?
Обозник закивал и ретировался, уступив место на сцене другому персонажу.
О, явление понтов народу! Со второго этажа спустился приодетый в богатый кунтуш Городецкий. Он был увешан пистолетами и активно жестикулировал. Пана наемника распирало от адреналина и безумной детской радости, аж до полного покраснения лица. Тот факт, что среди устеливших своими телами окрестности, возможно, находились его соотечественники, этой радости ничуть не омрачал.
— Мои пострафленья, господьин Романофф! Это путет триумф!
Сам люблю этот патетичный жест с воздеванием перстов имени боярыни Морозовой, но дукарскому нобилю он удался много лучше.
— Милость Асеня с нами, пан Городецкий, — скромно сложил руки на груди. — Увы, две сотни трупов еще не победа. Сейчас они снимут с осадной линии четыре «метлы» и дадут нам прос… жару. Будьте любезны, передайте пану Оркану приказ позаботиться о запасных позициях для моих орудий с прислугой.
— Та, та, канешна! — Ликующий Самуил отвернулся и сайгаком поскакал по лестнице, стараясь не испачкать полы кунтуша в лужицах подсыхающей крови. Тонкой работы ткань, богатая вышивка. Пусть с чужого плеча обновка, а все равно ему жаль. Аккуратист, сука, бережливый.
После доклада о состоянии дел в госпитале походя справился у Немчинова о судьбе следовавших с нами офицерских жен. «Дамы и не дамы» оккупировали кухню, но не в надежде пожрать или погреться, просто потому, что при штурме там никого не убили. Теперь они кипятили воду для нужд госпиталя. Служительницы Венеры в процессе взятия их храма, то есть трактира, не пострадали. Сказался жизненный опыт. Повизжав для порядку, без понуждений забились в подвал, где и находились во власти томительного ожидания, чья возьмет. Так и не рассмотрел я здешних «ночных бабочек». Да не больно-то и хотелось. Направляясь к выходу, еще раз оглядел помещение. По всему выходило, пан Городецкий схитрил, выпросив себе самый легкий фронт работ под соусом миротворческой миссии. Кто он после этого? Филей дупарский, вот кто!
— Господин лейтенант, — окликнул меня Молчун во время инспекции. — Там… там, люди. Ваше благородие просят.
Пришлось пробежаться, что в кирасе, каске и с моим арсеналом оказалось весьма утомительно. К этому времени я уже сгонял на конюшни к Никодиму, проверил тыловое охранение, бегло осмотрел добытые на складе и собранные на поле боя трофеи, распорядился, где ломать проходы, а где, наоборот, перегораживать… Панически боялся не успеть, оставить без внимания слабое место, пропустить удар, который обязан был упредить. Чем больше противник допускал просчетов, тем сильнее я подозревал немыслимое коварство. Парадокс: безграмотное поведение врага держало меня в напряжении.
Невыносимая вонь била из-под земли фонтаном. Повсюду вились жирные трупные мухи. Сгрудившиеся между хозяйственных построек изможденные мужчины в лохмотьях прикрывали от солнца грязными руками глаза. Они заполонили небольшой дворик, но из рукотворной преисподней на свет божий продолжали выбираться все новые и новые несчастные. Земляная тюрьма и рабы — обычная картина для Скверны. Зинданы располагались на отшибе, возможно, поэтому до освобождения узников дошли руки только сейчас.
— Внимание! — я обратился к освобожденным на русинском. Громкость первого слова украл комок в горле, да и недавняя контузия не шибко способствовала четкой речи. — Внимание! Все способные держать оружие! У вас есть возможность вернуть свободу, честь и достоинство!
Успокоившись, повторил сказанное на имперском. По лицам ясно — в этой дыре заживо гнили люди разных наций.
Они жадно дышали, пили, на коленях со слезами благодарили своих богов и освободителей. Один порученец побежал к Белову, чтобы тот распределил пополнение по капральствам. Второй отправился на поиски Прохора, которому предстояло это пополнение вооружить. Надеюсь, Фома успел подлатать каптенармуса, иначе я не представляю, как он поймет задачу. Написать приказ на бумаге? Да где ж мой ранец теперь сыскать? Редди в трактире на глаза не попадался.