Авантюристка
Шрифт:
Но у него явно был рассудок, так как, только я повернулся к Гарри и успокоил его, что, по крайней мере, он жив, мы услышали шаги. Они приближались.
Потом рядом с нами раздался стук.
Я быстро встал. Полный поднос! Думаю, я орал от радости.
— Сюда, Гарри, еда!
Он не мог двигаться. Я разорвал сушеную рыбу и накормил его, он ел рьяно. Потом он попросил попить, и я поднес сосуд к его губам.
Мы ели мало, так как долго голодали и много есть было нельзя. И мы не знали, получим ли еще рыбы.
Остатки
Я лег на землю отдыхать, подложив пончо под голову.
У сил человека есть свои границы, и я заснул. Я спал рядом с Гарри, положив руки на него, он мог разбудить меня любым своим движением.
Когда я открыл глаза, Гарри еще не проснулся, и я не стал трогать его. Проспав много часов, чувствовал себя отдохнувшим и голодным. Я хотел пить.
Я развернул пончо, потом ползком изучил место.
Как я и ожидал, я нашел еще один полный поднос и воду. Только я выпил воды, как услышал голос Гарри:
— Пол.
— Да, парень.
— Я испугался, что ты ушел. Мне только что приснилась чертовщина с Дезире. Она как сумасшедшая танцевала на вершине горы, там был огонь, Пол! Пол, это был сон?
— Нет, парень. Я сам это видел. Успокойся, мы поговорим позже. Вот сушеная рыба на завтрак.
— Ах! Я… я вспоминаю! И она упала! Я…
Но больше я не хотел слушать бред, и я резко сказал:
— Гарри! Слушай меня! Ты ребенок или мужчина?
Говори нормально или заткнись. И не ной, как дурак.
Будь мужественным.
Это жестоко, но так было надо. И это сработало.
Мы помолчали, потом он спокойно сказал:
— Ты меня хорошо знаешь, Пол. Только… если бы это была не Дезире… я бы проглотил это. Я, наверное, был болен.
Бедный парень! Я хотел взять его руку в свою и извиниться. Но это сослужило бы плохую службу, и я просто сказал:
— Да, небольшая лихорадка. Но теперь ты в порядке. Сейчас ты должен поесть и попить. Не слишком разнообразно, но лучше, чем ничего.
Я принес поднос и сосуд с водой, сел рядом с ним.
Но он хотел говорить о Дезире, а я смеялся над ним.
Мало что можно было сказать, но он с надеждой пожимал мою руку и был очень благодарен, когда я сказал, что ее исчезновение могло быть каким-то трюком.
— Мы должны ее найти, Пол.
— Да.
— Прямо сейчас.
Но я был против.
— Нет, мы должны подождать. Сейчас мы совершенно беспомощны, потому что долго голодали. Мы сейчас как дети, если дойдет до драки. Попробуй встань.
Он встал на четвереньки и упал на землю.
— Видишь. Сейчас идти глупо. Конечно, они сейчас за нами наблюдают, каждую минуту. Мы должны ждать.
Он в отчаянии застонал.
Как-то проходили утомительные часы.
Гарри молча лежал, но не спал. Время от времени он задавал мне какой-нибудь вопрос, скорее для того, чтобы услышать
Я полуосознанно размышлял о характере и природе этого племени гномов.
Было ли возможным, что они были потомками инков, выдворенных из Хуануко Эрнандо Писарро и его конниками четыреста лет назад? Тогда я уже был уверен в этом, а скоро моя вера была подкреплена доказательством.
Возникали и другие вопросы. Почему они не говорили? Что они клали в урны, чтобы поддерживать огонь?
Откуда приходил воздух для десятков тысяч легких? Почему за все эти века они не вышли наружу?
На некоторые вопросы я ответил сам, другие остались во мне на месяцы, пока я не приобщился к более глубоким знаниям, чем располагал в тот момент. Было нетрудно догадаться, что для скрытых отложений гор требовалась только одна искорка, чтобы зажечь их.
Природа еще не готова встретить человека в таких диких местах. Здесь постоянно случаются оползни и камнепады, подземные потоки идут от восточных Кордильер и впадают в Тихий океан со стороны другого склона.
А воздух циркулирует в проходах, так же как и вода.
Их молчание было необъяснимым, видимо, так влияло на них окружение. Я и раньше говорил об эхе, которое следовало за каждым звуком, если это был не шепот. Иногда оно было буквально оглушающим.
Природный эффект, отразившийся на многих поколениях, который нес опасность и неудобство, видимо, заставил их замолчать и привел к потере способности говорить. Я был рад этому, ведь даже женщины не говорили! Но это еще впереди.
Некоторое время я был занят этими размышлениями, они меня хоть как-то развлекали. Но вовлечь Гарри в дискуссию оказалось невозможным. Его разум был каким угодно, но только не научным, и он был полностью охвачен страхом за Дезире. И было лучше, что Гарри волновался за нее, а не за себя.
Наши шансы спасти ее или выбраться самим были очень маленькими. От одного страха мы избавились — потомки инков не были каннибалами, но конец мог наступить и по-другому, и так же нелицеприятно. То, что они нас не связали, говорило о том, что они постоянно за нами наблюдают.
Часы шли. Регулярно нам приносили еду, и мы опустошали поднос, сохраняя то, что мы не могли съесть, в наших пончо.
Еда была одна и та же — сушеная рыба, твердая, как кожа, и с резким вкусом. Я попытался донести до одного из них, что неплохо было бы сменить диету, но или он не понял, или не захотел.
Постепенно к нам вернулись силы. А с ними и надежда. Гарри стал нетерпеливым, рвущимся к действиям. Я ждал двух вещей. Первое: отложить побольше еды, чтобы ее хватило на много дней, если мы убежим, и второе: глаза должны были привыкнуть к темноте.