Авантюристы. Книга 6
Шрифт:
– Кому ты сельский валенок тут нужен? Рисунки у тебя дерьмовые. Розочки, как институтка, с открыток перерисовываешь и синагоги еврейские. Ты что, Адик, иди работать сапожником, как твой папаша,– мелочь, правда, Сергей аккуратно со ступенек собрал и даже осколки зеркала до мельчайшего поднял и честно ссыпал все обратно в карман хозяину. Шляпу тоже принес и нахлобучил Адольфу по самые брови.
Вернувшись к Михаилу, посетовал: – Пустой, гад. В Мюнхен придется ехать на квартиру или багаж его сначала проверим?
– Багаж? Впрочем, какой-нибудь саквояж с собой у него должен быть наверняка. Интересно он на сколько дней сюда заявился? Пошли-ка за этот постамент спрячемся. Сейчас
– Не нравится, блин,– усмехнулся Сергей, выглядывая украдкой из-за лошадиных копыт.
– Он весь в синяках наверняка, после твоего «шмона».
– Ничего, не сдохнет,– хмыкнул Сергей.– Глянь-ка, полиция заявилась на моторе.
К крыльцу Академии подлетел пикап черного цвета и из него выскочили четверо блюстителей порядка. Бегом они поднялись по ступенькам, бесцеремонно отшвырнув в сторону попавшегося им на пути Адольфа. Едва устоявший на ногах Гитлер, злобно выругался им вслед. Обратно полицейские вернулись минут через пять, волоча и пиная арестованного и закованного в наручники Рэма.
Рэм орал, что он офицер, что обер-лейтенант и что все евреи свиньи, а полиция Австрии им продалась с потрохами. Полиция Австрии в лице ее четверых нижних чинов, такого оскорбления в свой адрес не спустила скандалисту и пинками зашвырнув в тарантас, укатила, громыхая рессорами.
Дверца при этом слегка на прощанье распахнулась и на мостовую вылетела папка с рисунками фюрера. Листы ватмана вспорхнули голубями из нее плохо завязанной и понеслись по площади имени Шиллера, подгоняемые порывами июльского ветра. Адольф, увидев свои гениальные несомненно рисунки, летящими и гибнущими под ногами людей и копытами лошадей, кинулся их собирать, самоотверженно бросаясь под экипажи. Пару листов ветром крутнуло и опустило прямо к ногам Сергея и Михаила.
– Что он тут изобразил?– Михаил нагнулся и поднял рисунки.– Цветочки, а вот женщина вполне ничего выписана. Возьмем на память или вернем «гению всех времен и народов»?
– Я эту мазню даже в руки брать не хочу. Противно. Вроде как его глазами на мир смотришь. Вон, отдай пацану, пусть отнесет Адольфу,– скривился брезгливо Сергей.
Мальчишка с удовольствием выполнил поручение, получив за труд монетку и Гитлер, схватив рисунки, бережно уложил их в папку. Он еще долго носился по всей площади, собирая свои произведения и даже полез на фонарь, к которому ветром прицепило один из «шедевров». Лазил по фонарям фюрер отвратительно и раз пять сползал с него, привлекая своими потугами ротозеев. Собравшись вокруг фонаря, они с удовольствием давали ему бесплатные совершенно советы, но Гитлер почему-то не желая ими воспользоваться, раз за разом тупо пытался доползти до листка ватмана, облепившего столб. И это ему удалось, дополз и почти схватил добычу вожделенную, но по закону Мерфи, или как говорят русские «по закону подлости», листку видать надоело висеть трепыхаясь и он, скользнув между трясущимися пальцами фюрера, упорхнул дальше, взвившись голубем в небо. Там он покружил слегка и спикировав вниз, припарковался на шляпку, проезжавшей мимо дамы в экипаже. Шляпа была замечательная, с огромными полями, в кружевах и цветах. Достойное место для хранения «шедевра гения» и «шедевр», уютно разлегшись на этой передвижной цветочной клумбе, удалился с Шиллерплатц в суету столицы. Но Гитлер продемонстрировал настойчивость и непреклонность в
Последовав за будущим фюрером, парни убедились, что это удалось сделать ему гораздо раньше. Гитлеру повезло, экипаж остановился и дама решила покинуть его, протянув узкое запястье спутнику. В тот самый момент, когда туфелька барышни ступила на грешную землю, Адольф и подлетел к ней, запыхавшийся. Он, не церемонясь, цапнул свою собственность, сбивая попутно шляпку и принялся бережно укладывать «шедевр» на свое законное место. Совершенно не обращая внимания на что-то выговаривающего ему кавалера, который вступился за честь дамы.
Михаил с Сергеем подъехали ближе и услышали его последнюю, возмущенную реплику:
– Вы, сударь, хам и невежда,– Гитлер повернул к нему наглое лицо и процедил через губу:
– Сам хам, а это мо-е-е-е-е!– потряс он папкой перед носом кавалера, который выглядел настоящим джентльменом рядом с щуплым и низкорослым Адольфом.
В ответ джентльмен, парень плечистый и очевидно горячий, уже не сдержавшись, влепил Адольфу оплеуху, впрочем более оскорбительную, чем преследующую цель нанести физический вред.
– Вот так я привык обращаться с хамами,– пояснил джентльмен, хватая Адольфа за шкирку и разворачивая к себе задом. А вот пинок джентльмен отвесил вполне полноценный, выполнив его профессионально. Будущего фюрера, даже слегка подбросило и пролетев метра три, он приземлился на четвереньки, но к чести его сказать, папку из рук не выпустил. И прежде всего встав, позаботился о ней. Повертев головой, он встретился глазами с Сергеем, почти подъехавшим к нему вплотную и сунув ему свое имущество, рявкнул:
– Подержи-ка, монах. Отблагодарю парой марок,– затем, пристроив папку, повернулся к своему обидчику. Нет, фюрера не зря потом наградят двумя крестами на фронте, трусом он не был и кинулся в атаку без слюнтяйских разговоров и оскорблений. Зарычал зверем и вцепился в джентльмена, как бульдог в батон колбасы. Грыз так бедного, что даже дама завопила, заламывая сначала руки отчаянно, а потом принялась, охаживать Адольфа по спине тюлевым зонтиком: – По-мо-ги-те!!!– вопила она, пытаясь сбить Адольфа зонтом с кавалера, который, прижавшись спиной к стене дома, старался безуспешно разжать руки фюрера, сомкнутые на его шее. А тот еще и грыз ему его руки, только кровь брызгала из прокушенных жил. Двое, мимо проходящих горожан, попытались оттащить взбесившегося Адольфа, но получив от него удары ногами и пару кровавых плевков, отскочили прочь сквернословя. – По-о-о-о-л-и-и-и-ц-и-и-ия-а-а-а-а!!!– вопила дама, охаживая Гитлера остатками зонта по голове. Полиции, как назло, рядом не оказалось и следующие два добровольца кинулись усмирять безумца. Адольф отцепился от джентльмена и оскалившись, как вурдалак, окровавленным ртом, начал гоняться за добровольцами, сея суматоху и панику.
Джентльмен, чудом оставшийся жив, подхваченный подругой, скрылся в парадном подъезде, остальные так же спешно ретировались и Гитлер остался один на «поле брани», победителем. Он победно озирался по сторонам и размазывал рукавом кровь врага по своему торжествующему лицу. Затем, приходя в себя, полез в карман за зеркалом, но наткнувшись на его осколки, грязно выругался и достав платок не первой свежести, принялся протирать лицо на ощупь. Взглянув в оконное стекло и убедившись, что кровь размазана равномерно, Адольф подошел вразвалочку к Сергею и выдернув из его рук папку, развернулся и зашагал прочь.