Авантюристы. Книга 6
Шрифт:
– Я никогда не возьму в руки оружие. Клянусь Святым Варфоломеем,– воскликнул со слезами на глазах бывший официант и будущий профессор. И он сдержит свое слово.
Глава 3
В июле 1914-го года Европа и весь мир стояли на пороге Первой Мировой войны. Которую назовут тогдашние средства массовой информации «Великой войной», а в Российской Империи «Второй Отечественной». Первой Мировой она станет, когда грянет Вторая Мировая.
Великая война назревала, как фурункул на теле Европы и уже прогремевшие выстрелы Гаврилы Принципа в австрийского престолонаследника Франца Фердинанда и его жену Софию в Сараево, включили отсчет последнего мирного месяца. Ровно через месяц, 28-го июля, тяжелая артиллерия
Последний мирный месяц, дышал тревогой и кричащие со страниц газет новости, заставляли обывателя во всех странах Европы терять сон и аппетит, беспокойством наполняя их души и сердца. Неуверенность в завтрашнем дне не могли развеять ура-патриотические заявления политиков, народы инстинктивно предчувствовали море крови, миллионы смертей и беды, которые неотвратимо должны были обрушиться на большинство голов подданных всех этих «братьев и сестер, кузенов и кузин, дядюшек и бабушек», красующихся в горностаевых мантиях с коронами в бриллиантах размером с кулак на пустых головах. Пустоголовость эта, вдруг, как эпидемия охватившая все царствующие тогдашние династии, обошлась народам Европы такими реками крови и слез, что, пожалуй, слова Михаила, «что мир выпив столько же вина был бы пьян в драбадан, как минимум пару недель", сказаны им были не достаточно сильно.
Вена в июле 1914 напоминала военный лагерь, поднятый по тревоге. Марширующие по улицам столицы Австро-Венгрии колонны наполнили их настолько, что это количество заставляло обывателя пыжиться в патриотических порывах и частично верить в непобедимость Империи Габсбургов. Самая неустойчивая из существующих тогда, она первой начнет стрелять и развяжет бойню, в результате которой трон Габсбургов рухнет, а Империя развалится на множество мелких удельных псевдодемократических государств.
Михаил с Сергеем появились в Вене в середине июля у Академии изобразительных искусств на Шиллерплац.
– Ты уверен, что он здесь появится?– Сергей разглядывал помпезное крыльцо Академии с колоннами.
– Непременно. Он не оставил мысль поступить сюда. Дважды пытался уже, но не получилось. Вообще-то Адольф живет в последнее время в Мюнхене на улице Шлейхесмер. Поселился там при магазинчике художественном. Хозяина зовут Йозеф Попп. Пустил парня, потому что разглядел в нем одаренного копииста. Адольф перерисовывает с открыток всякую хрень, а Попп впаривает ее туристам. Из Вены Адольф умотал по банальной причине, от призыва на службу в армию «косил». Не хотел служить. Но в прошлом году в декабре его достали и в Мюнхене. Полиции двух стран взаимодействуют вполне успешно. Мюнхенская Адольфа, по просьбе Австрийской, разыскала и арестовала. Новый год 1914-ый будущий фюрер встретил в тюремной камере. Отсидел все праздники январские и в конце месяца его депортировали в Австрию, где он вынужден был пройти медицинскую комиссию. Для Адольфа, скрывавшегося от призыва сюрпризом оказалось то, что комиссия признала его непригодным для военной службы по состоянию здоровья. Зря скрывался, шарахаясь от каждого встречного полицейского. Комиссию он почему-то проходил в Зальцбурге. Наверное, потому что там тюрьма хорошая, вместительная. Помнишь братца его Алоиса?
– И даже папашу с такой же кликухой, пока еще не забыл. Век бы их не видеть,– усмехнулся Сергей.
– Ну, так вот. Гитлер, комиссию не пройдя, помчался естественно в Мюнхен обратно. Теперь его этот город не держит, а Вена ждет, в нашем лице, на этих ступеньках.
– И он появится сегодня здесь через пять минут?
– Появиться сегодня, но не через пять минут, а минут через десять. У него, вот на этом крылечке «стрелка забита» со своим старым приятелем. Как уж они договорились о встрече история умалчивает, но была она не случайна и сыграет некоторую роль в дальнейшей судьбе фюрера.
– И что за деятель?
– Эрнст Юлиус Рэм. Будущий организатор штурмовых отрядов СА и соратник Гитлера. Познакомились они в 1920-м. Так считается исторически, но у меня появилось подозрение что Адольф познакомился с Рэмом гораздо раньше. Еще до войны. Рэм уже служит в армии – офицер, обер-лейтенант. И именно тогда он организовал первую молодежную патриотическую банду «отморозков». Ну и не ленился по возможности их опекать. К тому же он еще и гомосексуалистом был, поэтому молодежь любил натурально. К Адольфу, похоже, был не равнодушен и приметил его в Мюнхене. Адольф любил посещать пивной зал «Бюргербройкиллер», где тогда собирались патриоты. Там они, очевидно, и познакомились. Рэм взял отпуск на пару дней, что бы помочь фюреру поступить в Академию. У него здесь родственник работает кем-то. Сейчас появятся,– Михаил взглянул на часы.
– Вот, пожалуйста, немецкая пунктуальность, ровно 14.00. Оба одновременно, с разных сторон, будто за углом стояли, на стрелки часов пялясь.
– Вполне возможно. Вон тот толстяк с пивным брюхом Рэм?
– Эрнст Рэм. Ишь ты, в цивильном, видать мундир надоел.
– Адольф-то тоже не хило прикинут. С иголочки лапсердак и шляпа, как у Чикагских гангстеров. Молодой мафиози.
Встретившиеся Эрнст и Адольф, обменялись рукопожатиями и Эрнст принялся что-то втолковывать Адольфу, резко тыкая указательным пальцем правой руки вниз. Расстояние до них было великовато и городской шум глушил голоса, поэтому Михаил высвистел Филю и распорядился считывать артикуляцию губ. «Троян» – воробей, примостившись на его плече, уставился видеосенсорами в сторону разговаривающих Эрнста Рэма и Адольфа Гитлера, переводя артикуляцию в слова.– «Ты, Адольф, верь мне. Если я за что-нибудь берусь, то непременно довожу дело до успешного конца. Принес рисунки?»– это Рэм говорит,– прокомментировал Филя.
«Принес, вот они».– А это Адольф,– Филя ворохнулся и продолжил:
– «Давай сюда, я сам отнесу их этому Мойше, пусть только попробует сказать, что ты не талантлив, застрелю каналью прямо в аудитории. Жди здесь».– Эрнст выхватил папку с рисунками из рук Гитлера и решительным шагом направился вверх по ступеням, в сторону входа в Академию. Гитлер безусый пока еще, с легким пушком над верхней губой, задрал лицо вверх и прижмурил глаза. Некоторая лупоглазость делала лицо молодого фюрера несколько нагловатым. И наглость эта зримая, будучи и одной из черт его характера, с успехом работала на него «являясь вторым счастьем».
– Шмон? Если СТН таскает с собой, то сюда наверняка с ним пришел,– Сергею не терпелось вывернуть карманы Адольфа.
– Ну, не на крыльце же прилюдно у него по карманам шарить?
– Почему бы и нет? Заморозь, а я кинусь его обнимать, будто друга детства встретил, заодно и обыщу. Не носит же он его в нижнем белье, паразит.
– Уговорил,– Михаил щелкнул пальцами, подловив Адольфа в тот самый момент, когда он полез за чем-то рукой в черный пиджак. Гитлер замер, приоткрыв рот в полузевке, очевидно, не выспался ночью и Сергей подскочив к нему, принялся радостно обнимать, хлопать и трясти. Тряс он Адольфа минут пять, так что даже шляпа с фюрера будущего слетела и запрыгала по ступенькам. Проверяя боковой карман «лапсердака» Сергей вывернул массу мелочи различного предназначения: Зеркальце, пилку для ногтей и кучу монет мелкого достоинства, в основном пфеннигов. Все это посыпалось на ступеньки и поскакало в разные стороны.
– Ну, блин, сейчас еще штаны с него снимет и вытрясет из них все на эти же ступеньки,– поморщился Михаил, наблюдая за действиями Сергея. А тот продолжал хлопать фюрера по организму замеревшему, и расспрашивать его о жизни.
– Ну как ты там, Адольф? Чего рот раскрыл, как вон тот кентавр, который памятник?– Сергей кивнул в сторону статуи на крыльце Академии.– Поступать опять решил? Зря,– СТН не обнаруживался и Сергей начинал нервничать. Обнимал и хлопал он Адольфа по этой причине, все энергичней и радостней.