Авантюристы. Книга 6
Шрифт:
– Отрицательный результат, тоже результат. Пусто. Приперли сюда даже ящик гнилой с инструментами папашиными. Гвозди ржавые и те все на месте. А главное «лапу» сапожную не забыли. Как бы семья без нее прожила?
– Пошла бы по миру, само собой, разорившись на ремонте обуви. Адольф, наверное, теперь подковы приколачивает. Вон, какой орел вымахал,
– Михаил щелкнул пальцами и извинился перед семейством Гитлеров, зашевелившимся:
– Приносим свои извинения за доставленное беспокойство.
– Это разовая акция?– задал вопрос Адольф, ломающимся, подростковым голосом.
– К сожалению,– кивнул Михаил.
– Почему так мало?– Адольф вскинул подбородок и скрестил руки на щуплой груди.
– Хорошего – помаленьку, как умные люди говорят,– проворчал в ответ, не удержавшись, Сергей.– Дареному коню в зубы не глядят. Это опять же они – умные, так говорят.
– Это конь?– Адольф ткнул пальцем в монеты, которые его мамочка бережно увязывала в платочек траурного цвета.– Это насмешка над заслуженным человеком. Он всю жизнь свою посвятил таможне, а вы хотите отделаться от него этой подачкой. Мы подадим на ваш совет в суд и напишем жалобу.
– Пишите и подавайте. Ваше право. Хоть Императору Францу-Иосифу. Глядишь и выпотрошите из него еще пару талеров. Заживете тогда по-королевски,– подмигнул Адольфу Сергей, проходя мимо. Открыв дверь входную, он вдохнул воздух полной грудью и перекрестился облегченно, будто вышел из чумного барака. Следом вывалился Михаил и тоже принялся жадно хватать ртом воздух.
– Пошли отсюда, куда-нибудь подальше,
– Сергей шагнул с крыльца в три шаткие ступеньки и, взяв Верку под уздцы, направился прочь от дома Гитлеров. Входная дверь в их дом открылась вдруг неожиданно и выскочившая на крыльцо вдова, пискнула воинственно, вслед уходящим монахам:
– Непременно пожалуемся на вас,– крикнув, она тут же прыгнула обратно за порог и захлопнула за собой створку. Затем снова приоткрыла и добавила.– В суд подадим!
Михаил, догнавший Сергея, пошел рядом, разглядывая дома и прохожих:
– Ну, семейка. Ведь радуются неожиданным деньгам и все равно сволочатся. Сколько интересно нужно высыпать им монет, чтобы уходя, вот эти вопли в спину не услышать?
– Этим хоть весь мир к ногам положи и все равно будут скулить и брюзжать. Рядом с ними дышать-то противно. Я как подумаю, что одним воздухом с ними дышать целый час пришлось, так меня даже подташнивать начинает. Рвотные рефлексы сработать норовят. Где же «шестерка»? Сколько времени уже убили на эту чертову железяку. И все впустую. Куда теперь двинем?
– Хрен его знает. В Леондинг заскочим, с Куртом встретимся, перекусим у Штайфлера чем-нибудь кошерным и двинем поближе к Первой Мировой. Следок, я думаю, там где-нибудь проявится наверняка.
– Где?
– Думаю, что в Вене все же. Сдается мне, что этот Адольф не просто так потом назван бесноватым.
И есть у него одна способность. Он «зависает».
– Это что за способность такая? Впервые слышу.
– Ну, он как бы впадает в своеобразный «исихазм», только в мирской что ли, в отличие от монашеского – это состояние не молитвенное, а созерцание чего-либо бесконечного. Предмета, мысли навязчивой. Вот и сегодня, пока мы ползали по дому, у него в голове звенела одна и та же.– «Мало принесли талеров, мало принесли талеров».– Представляешь? Целый час. А последние десять минут, просто выл волком,– «Мал-о-о-о-о-о-о-о!!!»– Я чуть за голову не хватался от этого воя.
– Взял бы, да и отключился,– не понял Сергей мук Михаила и тот остановился.
– Стоп!!! Вот ведь зараза. Ты прав. Но мне это и в голову не пришло. Ходил, терпел, будто он вслух это воет. Что-то тут не нормальное,– Михаил щелкнул пальцами и прикрыл глаза рукой. Постояв так минуту, он убрал ладонь от глаз.
– Полный мрак. Ничего. Будто в погребе. Ни света, ни звука. Там они. Но где? Где-то спрятал засранец и научился мысли о них блокировать. Поэтому и провалов в памяти столько. Это память о СТН-ах заблокированная. Они – сволочи стараются. «Шестерка». Возможно, что и не в доме хранит, а где-то в другом месте. Прикопал в саду или еще где-нибудь. Другого внятного объяснения нет. Тем более нужно ловить его в Вене перед Первой Мировой. Там она будет наверняка при нем. Не оставит же он ее здесь.
– С собой потащит, разумеется,– Сергей кивнул в сторону вывески на доме, с которым они поравнялись, извещавшая, что в нем расположен ресторан и ниже буковками помельче гордо сообщалось будущим клиентам.– «Французская совершенно кухня к услугам».– Воспользуемся? Люблю французскую кухню с некоторых пор.
– Мадам Жаннет вспомнилась?
– Суп она луковый классно готовила. Так как, зайдем?
– Пошли. У меня после этого «гостеприимного» семейства жуткий аппетит всегда появляется. Неужели все немцы такие? Национальная черта – не гостеприимство. Только денежные расчеты. Я читал, что у них если дети к родителям на выходные приезжают, когда уже живут отдельно, то привозят с собой продукты на эти дни или деньги оставляют. Вообще эти немецкие скрупулезность, педантичность, меркантильность раздражают русского человека. Хочется взять за шкирку и потрясти. Чтобы все это дерьмо вылетело.
– Не все такие, вспомни Анну из Штронеза. Последний сыр и кусок хлеба предложила. И потом, немцы постоянно с русскими воевали и в плену побывав, возвращались жутко обрусевшими в плане гостеприимства.
– Да, действительно не все. Про Анну я забыл. Ну, зайдем, посмотрим, что тут за кухня «французская совершенно».
Ресторан, а точнее – ресторанчик, встретил их на входе швейцаром в фуражке с околышем золоченым, бородой до пупа и улыбкой до ушей. Молодой парень, лет двадцати, явно бороду подвязал, и Сергей потянул ее, убедившись в этом.
– Артист?– подмигнул он оторопевшему от его бесцеремонности парню и сунул ему в руку купюру, чтобы не держал обиды.– Веди уже, где тут кухня французская?-
Швейцар обиду спрятал под вернувшуюся на место бороду на резинке и поспешил впереди них, делая широкий жест рукой.
– Прошу, господа, в зал. Выбирайте любой столик. Их у нас двенадцать, как апостолов и все у окна,– швейцар не шутил, все столики действительно были расположены у окна, которое протянулось метров на тридцать и являлось настоящим произведением искусства. Высотой метра три, оно было выполнено в венецианском стиле со свинцовыми переплетами и цветными витражами. Впрочем, никто из парней в этом виде искусства не разбирался, и им просто понравилось, что окно большое, снизу прозрачное, а вверху темное, с рисунками. Выбрав столик свободный, стоящий крайним от входа, они сели лицом к залу, чтобы видеть присутствующих здесь посетителей.
Впрочем, их было не густо. Видимо позволить себе пообедать в ресторане могли в этом городе не многие. За столиком рядом с ними расположились двое военных, оба майоры артиллеристы и в середине зала еще одна пара. Явно супруги. Он в мундире чиновника таможни, а она, чем-то похожая на Клару, в шляпке немыслимой – эдакая клумба на голове, и с чопорным выражением, на застывшем словно маска лице.
Михаил открыл, предложенное подбежавшим официантом меню и принялся его не спеша изучать. Такой же «прайс-лист», в бордовой корке, получил и Сергей. Официант, почтительно склонившись, терпеливо замер в ожидании. Безупречная жилетка, белая рубашка и бабочка черная «кис-кис», делала его похожим на биллиардного маркера из века 21-го и Михаил спросил его, совершенно не рассчитывая на положительный ответ: