Авантюристы
Шрифт:
— Я буду нем, ваше сиятельство, — заверил его мажордом и после почтительного поклона удалился.
— Очевидно, за всем этим кроется какая-то ужасная тайна, — пошептал молодой человек, — и сестра наверняка желает, чтобы я разделил эту тайну с ней! Боюсь, что я попался в ловушку. Неужели Клара не могла оставить меня в покое в Санто-Доминго?
Глава XXII. По дорогам
На другой день донна Клара если не совершенно оправилась от волнения, испытанного накануне, то, по крайней мере, находилась в состоянии более удовлетворительном, чем осмеливался надеяться ее брат после обморока, свидетелем которого он стал.
Но ни брат, ни сестра не допустили ни
Молодой человек поскакал с лихорадочным нетерпением; он находился в сильном волнении, в котором сам не мог дать себе отчета. Несмотря на свой эгоизм, он принимал живейшее участие в несчастье сестры. Ее кроткая безропотность невольно трогала его сердце. Он был бы рад подарить хоть сколько-нибудь радости этому сердцу, разбитому горем. С другой стороны, странный рассказ мажордома беспрестанно приходил ему на память и в высшей степени подстрекал его любопытство. Однако он ни за что на свете не хотел расспрашивать сестру о темных сторонах этого рассказа или хотя бы даже намекать ей, что ему известно о ее общении с флибустьерами острова Сент-Кристофер.
Граф ехал с мажордомом по равнине, охотился и разговаривал о посторонних предметах, но никак не мог выкинуть из головы рассказ мажордома. Внезапно он обернулся к своему проводнику.
— Кстати, — заметил он как бы невзначай, — я еще не видел духовника моей сестры; как, вы сказали, его звать?
— Фрей Арсенио, ваше сиятельство, францисканец.
— Чего же он прячется?
— Я уже объяснял вам вчера причину, ваше сиятельство.
— Может быть, я не спорю, но у меня все так перемешалось в голове, — возразил граф с притворным равнодушием, — что я не помню, что именно вы мне говорили об этом. Вы обяжете меня, если повторите.
— Пожалуйста, ваше сиятельство. Фрей Арсенио оставил нас в ту минуту, когда мы приехали сюда, и с тех пор не показывался здесь.
— Странно… А донну Клару, кажется, вовсе не тревожит это продолжительное отсутствие?
— Не тревожит, ваше сиятельство; сеньора ничего не говорит о фрее Арсенио и даже не осведомилась, вернулся ли он.
— Все это очень странно, — пробормотал молодой человек. — Что значит это таинственное исчезновение?
После этого граф быстро прервал разговор и опять занялся охотой. Прошло уже несколько часов с тех пор, как они выехали из дома и незаметно отъехали довольно далеко. Солнце клонилось к горизонту. Граф хотел уже возвращаться, когда вдруг из леса, от которого всадники были отделены только кустами, послышался треск ломаемых ветвей, и несколько быков выскочили на равнину, преследуемые — или, лучше сказать, подгоняемые — десятком ищеек, которые выли от бешенства и кусали их. Быки, штук семь или восемь, промчались, как ураган, мимо лошади графа, которая от неожиданности так испугалось, что с минуту оставалась неподвижна, не зная, что ей делать. Свирепые животные, преследуемые собаками, вдруг резко повернули и бросились обратно в лес, но в эту минуту раздался выстрел и один бык, пораженный в голову, упал на землю. В то же мгновение из леса выскочил человек и бросился к быку, лежавшему неподвижно и полускрытому высокой травой. Этот человек, по-видимому,
— Ваше сиятельство, вы хотели видеть пирата. Рассмотрите же хорошенько этого человека, это — пират.
Дон Санчо был не робкого десятка. Когда первое удивление прошло, он полностью овладел собой, медленно и хладнокровно подъехал к незнакомцу и с любопытством стал его рассматривать.
Незнакомец был молодой человек среднего роста, очень стройный и крепкого сложения. Его правильные, энергичные и довольно красивые черты лица дышали смелостью и умом. Без сомнения, долгое воздействие холода, зноя, дождя и солнца придало его лицу очень резкий смуглый оттенок; он носил коротко подстриженную бороду.
Костюм его отличался, так сказать, первобытной простотой: он состоял из двух рубах, панталон и камзола из толстого полотна, до того покрытого пятнами крови и грязи, что невозможно было узнать его первоначальный цвет. На незнакомце был кожаный пояс, с которого свисал с одной стороны чехол из крокодиловой кожи, в котором находились четыре ножа и штык, а с другой стороны — большая горлянка, заткнутая воском и наполненная порохом, и кожаный мешок с пулями; через плечо была перекинута свернутая маленькая палатка из тонкого полотна. Обувь его состояла из сапог, сшитых из невыделанной воловьей шкуры. Длинные волосы, подвязанные кожаным ремешком, выбивались из-под меховой шапки с козырьком, покрывавшей его голову. По характерной форме его ружья, дуло которого имело четыре с половиной фута длины, легко было установить, что оно изготовлено в Дьеппе оружейным мастером Бражи, который вместе с мастером Желеном из Нанта владел монополией на производство оружия для авантюристов.
Во внешнем облике этого человека, вооруженного и одетого таким образом, угадывалось нечто величественное и страшное. Инстинктивно чувствовалось, что находишься лицом к лицу с сильной натурой, с личностью избранной, привыкшей полагаться только на себя, которую никакая опасность, как бы ни была она велика, не должна ни удивлять, ни страшить.
Подходя к быку, он искоса бросил взгляд на двух охотников, потом, не обращая на них внимания, свистнул собакам, которые тотчас же бросили преследовать быков, послушно вернулись и встали рядом с ним. Вынув нож из чехла, он принялся сдирать кожу с быка, лежащего у его ног. В эту минуту граф подъехал к нему.
— Кто вы такой и что делаете тут? — спросил он резким голосом.
Буканьер поднял голову, насмешливо взглянул на человека, который разговаривал с ним таким повелительным тоном, и, презрительно пожав плечами, ответил:
— Кто я? Вы видите, я — буканьер. Что я делаю? Сдираю кожу с быка, которого убил. Что еще?
— Но по какому праву вы позволяете себе охотиться на моих землях?
— А-а! Эти земли принадлежат вам? Очень рад. Видите ли, я охочусь здесь потому, что мне так нравится; а если это не нравится вам, то мне очень жаль.
— Что это значит? — спросил граф надменно. — Каким тоном осмеливаетесь вы говорить со мной?
— Тоном, который меня в общем-то устраивает, — отвечал буканьер, приосанясь. — Поезжайте-ка своей дорогой и послушайтесь доброго совета: если вы не хотите, чтобы через пять минут ваш роскошный камзол обагрился кровью, не проявляйте больше интереса к моей особе, как я не стану интересоваться вами, и не мешайте мне заниматься своим делом.
— Этому не бывать, — запальчиво ответил молодой человек. — Земля, на которой вы распоряжаетесь так дерзко, принадлежит моей сестре, донне Кларе Безар! Я не позволю, чтобы на ней так своевольно распоряжались такие негодяи, как вы. Убирайтесь сию же минуту, а не то…