Авантюристы
Шрифт:
– А ты чего интерес к майору проявляешь?
– Да нет, – ответила Любава, отжимая холщёвые штаны. – Просто хочу знать: как это без любви-то происходит?
Варвара разъярилась:
– Молода ещё интересоваться! Небось, сама-то не захотела без любви, раз сбежала из дома? Вот взяла бы и попробовала – спрашивать потом не пришлось!
– Вы не серчайте на меня, я не со зла, – примирительно сказала девушка. – Просто надоела стирать: изо дня в день одно и тоже, почитай, скоро месяц. Сначала я радовалась, что начальник острога меня не выгнал. А теперь
Варвара пожалела девушку и поинтересовалась:
– А из мужиков тебе никто не приглянулся?
Любава зарделась, и чего Варвара сразу сделала вывод:
– Ага, стало быть, я попала прямо в яблочко! А он чего?
Любава пожала плечами и продолжила стирку.
– Да ничего: считает меня дикаркой.
– А кто такой?
– Афанасий Иванович…
– Это наш бравый ефрейтор? – Варвара рассмеялась. – Да… Впрочем, мужик – что надо: не злобливый, к каторжанкам с пониманием относится. Ты дай ему понять, что небезразличен он тебе.
– Не умею я. В ските таким премудростям не учат.
– Ну, был же у тебя жених: как его?.. Васятка кажется… А с ним-то как объяснялась? – полюбопытствовала Варя.
– Никак. Мы с ним с малолетства знались. Да и не было промеж нас ничего – не успели.
– Не расстраивайся, ещё наверстаете, – попыталась утешить Варвара.
– Навряд ли… Батя его убил.
Варвара округлила глаза.
– Твой отец убил твоего же жениха?
Любава кивнула и тихо заплакала.
…Искупавшись в Каре, Варвара направилась в казарму, дабы найти ефрейтора и поговорить с ним. Не успела она подойти к ней, как появился Афанасий Иванович собственной персоной.
– Господин хороший, – обратилась женщина, – дозвольте поговорить с вами наедине.
Ефрейтор удивился: чем же он заинтересовал сию «жрицу любви», но отказывать не стал.
– Что ж, говори, Варвара.
– Вам, Афанасий Иванович, сколько годков-то исполнилось?
– Двадцать два. А что?
– А не думали, вы, жениться?
– Тебе, девка, чего надобно? Ты – не поп, а я – не грешник, чтоб перед тобой исповедоваться. Иди лучше, а то начальство будет искать.
– Не волнуйтесь, вы так. До вечера я свободна. Я неспроста спросила вас о женитьбе…
– Чего оженить меня хочешь на каторжной? – ефрейтор громко рассмеялся. – Ты лучше своим делом у Ламанского занимайся.
– Зачем вы так, Афанасий Иванович? Меня каждый обидеть может…
– Ну ладно, говори уж, коли начала, – позволил ефрейтор.
– Любава по вам сохнет…
Афанасий округлил глаза.
– Да ну… – удивлённо протянул он.
С того самого разговора с Варварой, Афанасий начал приглядываться к Любаве. Ещё раньше он замечал и её красоту, и расторопность, и прилежание в работе, но никогда не думал он ней, как о женщине – больно молода.
Слова Варвары задели его и он начал задумываться: «А действительно, пора жениться. На ком? Кругом поселянки после заключения, да крестьянки…»
Так приглядывался Афанасий к ней до конца лета, затем не выдержал и направился к Ламанскому с просьбой:
– Дозвольте просить вас, Ваше благородие.
– Дозволяю…
– Надумал я жениться… Вот…
Ламанский воспринял эту новость спокойно.
– Прекрасно, самый возраст у тебя ефрейтор. И на ком же?
– На Любаве…
– Это, что весной прибилась к нам, от староверов убежала? Лесная нимфа! – уточнил майор.
– На ней…
Ламанский рассмеялся.
– И то верно, хорошая из неё жена получится: чуть что – сразу в бега.
Ефрейтору не понравились слова начальника, но он сдержался.
– У меня не сбежит.
– Да? Ну, женись, коли так. Служить продолжишь, или в отставку подашь?
– Продолжу…
– Добро, – кивнул Ламанский.
– Только, есть заковырка одна…
– У твоей невесты нет документов: помню, помню… Что поделать, придётся помочь тебе, – Ламанский многозначительно посмотрел на подчинённого.
Тот с готовностью достал из кармана ассигнации.
Эпилог
Год спустя
Сигизмунд успешно преумножил свой капитал и открыл в Нерчинске небольшую галантерейную лавку, которая пользовалась огромной популярностью в городе и близлежащих сёлах.
Неожиданно для себя Сваровский сошёлся накоротке с Афанасием, который был теперь человеком семейным и подумывал оставить службу, но чем заняться в дальнейшем ещё не решил. За годы службы в остроге он скопил приличную сумму денег, которой не знал, как распорядиться. Любава также была плохой советчицей в этом вопросе, она совсем не знала жизни: ведение домашнего хозяйства – то дело другое, здесь ей равных не сыщешь, а вот выгодное вложение денег – не для неё.
Помог Сигизмунд. В его новую лавку в Нерчинске требовался грамотный управляющий и не просто управляющий, а доверенное лицо. Афанасий тотчас, не раздумывая, согласился служить у поляка и прикупил в городе не без его помощи приличный дом, куда вскорости и перебрался вместе с Любавой, там и родился их первенец.
Варвара продержалась в фаворитках Ламанского дольше всех своих предшественниц – почти год. Он, не взирая на мольбы Сигизмунда, отправил женщину обратно в Акатуйскую женскую тюрьму.
Прощание любовников было сдержанным, Сигизмунд старался не подавать вида, насколько ему больно расставаться с Варварой. Та же, сидя в телеге, одетая в простую ватную телогрейку, в обнимку с мешком, в котором содержался весь её нехитрый скарб, тихо плакала.
Сигизмунд обнял её на прощанье.
– Я непременно буду тебя навещать, – пообещал он.
Варвара же, не веря его словам, лишь кивнула в ответ, понимая: зачем ему каторжанка? Ради чего он, красавец, будет мотаться в такую даль, как Акатуй? Неужто для того, чтобы повидать её? Пустое…