Авгиевы конюшни (др. перевод)
Шрифт:
Он замолчал, обдумывая сказанное.
— Но возможно, господин Пуаро, — продолжал он через некоторое время, — вас смущает этическая сторона этого дела. Джон Хаммет — преступник и мошенник, поэтому легенду о его былой честности нужно развенчать. Можно ли построить честный дом на нечестном фундаменте? Я не знаю. Во всяком случае я попытаюсь это сделать. — Он горько улыбнулся. — Видите, господин Пуаро, когда политический деятель хочет остаться у власти, он для этого всегда находит высокоидейные мотивы.
Пуаро
— Господа! — сказал он. — Честно говоря, опыт моего личного общения с политическими деятелями не вызвал у меня большого восхищения ими. Если бы У власти был Джон Хаммет и он попросил меня об этой услуге, я бы и пальцем не пошевельнул, чтобы помочь ему. Да, я бы не пошевелил и мизинцем. Но вы… вы — другое дело, господин премьер-министр… Один мой старинный друг, величайший ученый нашего времени, как-то в разговоре со мной сказал, что вы достаточно благоразумный политический деятель. И поэтому я сделаю все, чтобы вам помочь.
Он поклонился и вышел из кабинета.
— Наглец! — прорычал сэр Джордж. — Ну и наглец!
— Ничего подобного, — остановил его премьер. — Он сделал мне комплимент.
Когда Пуаро спускался по лестнице, его остановила высокая белокурая женщина.
— Пройдемте, пожалуйста, в мой кабинет, господин Пуаро, — сказал она. — Я хочу с вами поговорить.
Пуаро поклонился и последовал за ней.
Они вошли в комнату. Незнакомка закрыла дверь, предложила Пуаро сесть и угостила его сигаретой. Потом она сама села напротив него.
— Вы только что разговаривали с моим мужем, — сказала она. — Он рассказал вам о… о моем отце?
Пуаро внимательно посмотрел на свою собеседницу. Перед ним сидела довольно интересная высокая женщина средних лет с решительным подбородком и умным приятным лицом.
Миссис Ферьер, а это была она, Дагмар Ферьер, супруга премьер-министра, пользовалась большой популярностью в народе. Как жене премьер-министра — первой фигуры в стране, пресса и общественность уделяли ей много внимания.
Но еще большую популярность ей принесло положение дочери бывшего премьер-министра Джона Хаммета. Считали, что она представляла собой идеал английской женщины.
Дагмар Ферьер была нежной матерью и преданной женой и разделяла любовь мужа к деревенской жизни. Она проявляла интерес к тем аспектам общественной жизни, которыми, по ее мнению, должна была интересоваться женщина. Она хорошо одевалась, но никогда не переходила ту грань, которая отделяет современную моду от вульгарности. Большую часть своего времени она посвящала благотворительной деятельности, разрабатывая проекты облегчения жизни жен безработных. На нее обращала внимание вся английская нация, словом, она была идеалом жены руководителя партии.
— Вы
— Да, — ответила она. — Вы даже не можете себе представить, как сильно я волнуюсь. Все эти годы я жила… в ожидании… чего-то нехорошего… страшного.
— Вы не были в курсе дел своего отца? — спросил Пуаро.
Она отрицательно покачала головой.
— Нет, — сказала она. — Ни в малейшей степени. Я только чувствовала, что он не такой, каким считают его окружающие, чувствовала с детских лет, что он может оказаться мошенником.
Она замолчала. Пуаро терпеливо ждал.
— Сейчас меня больше всего мучает то, — продолжала она, голос ее стал прерывистым, — что из-за женитьбы на мне Эдвард потеряет все, к чему так долго стремился и чего достиг.
— У вас есть враги, мадам? — спокойно спросил Пуаро.
— Враги? — удивилась она такому вопросу. — Нет, не думаю…
— А я думаю, что есть, — задумчиво сказал Пуаро, — и довольно много.
Мадам Ферьер промолчала.
— А мужество у вас есть, мадам? — продолжал он. — Против вас и вашего мужа планируется большая кампания. Вы должны научиться защищаться.
— Но речь идет не обо мне! — воскликнула Дагмар Ферьер. — Нужно защитить Эдварда.
— Муж и жена — одна сатана! — сказал Пуаро. — Помните, мадам, что вы жена Цезаря!
Он увидел, как она переменилась в лице.
— Что вы имеете в виду, господин Пуаро? — спросила она изменившимся голосом.
Перси Перри, редактор и издатель еженедельника «Экс-рей ньюс», сидел за письменным столом и с удовлетворением курил сигарету. Это был человек маленького роста с хитрым лицом куницы и неопрятной внешностью.
— Ну теперь они у нас запоют Лазаря, старина, — сказал он мягким, слащавым голосом, обращаясь к своему заместителю, худощавому юноше в очках. — А вы как считаете, Фрэнк?
— Вам не страшно, шеф? — спросил Фрэнк.
— Страшно? — осклабился Перри. — Отнюдь нет. Вы думаете, они что-нибудь смогут сделать? Нет, только не они. Подать в суд? Опротестовать? Нет… Ничего хорошего у них из этого не выйдет…
— Но что-то же они будут предпринимать? — сказал Фрэнк. — Ведь они попали в щекотливое положение.
— Скорее всего, — самодовольно заметил Перри, — они пришлют для переговоров своего…
Звонок телефона прервал его. Перри взял трубку. Торжествующая улыбка появилась на его куньем лице.
— Кто-кто?.. — с удивлением спросил он. — Ладно, пропустите его ко мне.
— Прислали-таки этого самоуверенного бельгийского сыщика, — недовольно пробурчал Перри. — Ладно. Посмотрим, что он прокукарекает. Вероятно, ему необходимо знать, захотим ли мы сотрудничать с ними.