Авгур
Шрифт:
— Давай ты, — сказал Михалыч Андрею.
В комнате было полутемно, горела только настольная лампа под абажуром. Андрею бросился в глаза шифоньер в углу — высокий, массивный, из тех, что втроем не сдвинешь. Телевизор отсутствовал, зато имелся монументальный радиоприемник с круглой рукояткой настройки и с названиями городов на шкале. Деревянный корпус был прикрыт плетеной салфеткой, а сверху стояла ваза.
Хозяйка, устроившись за столом, листала отрывной календарик — с таким видом, словно искала более подходящую дату для разговора.
— Садись, не маячь.
Андрей опустился на рассохшийся стул напротив. Ножки жалобно скрипнули. Настина бабка посмотрела на него неприветливо и сказала:
— Паспорт давай.
— А справку из военкомата не надо? Или табель с оценками? А то я мигом.
— Умные больно все, — пробурчала тетка. — Ну, и шли бы своей дорогой. Я, вообще-то, никого не держу. Своих дел хватает.
И кивнула почему-то на девицу с ромашками. Андрей вздохнул и вытащил паспорт. Хозяйка пролистала его небрежно и долго вглядывалась Андрею в лицо, словно пыталась отыскать сходство со вклеенной фотографией.
— Семнадцать лет сегодня, значит? Сорокин… Птенчик…
Андрей промолчал. Она, вернув ему документ, добавила:
— И штампа нет. Всех распугал, наверно? А ну, покажи поближе.
Он закатал рукав и положил предплечье на стол, как будто явился к медсестре на прививку. Хозяйка склонилась над узором, который сейчас почти не мерцал. Пару минут изучала сплетенье линий, потом осторожно провела пальцем. Андрей ощутил покалывание — довольно приятное, как тогда, под светом приглушенного солнца. Наконец, она выпрямилась и, глядя куда-то мимо Андрея, побарабанила пальцами по столу.
— Ладно, — сказала «фермерша», — может, оно и правильно. Если по-другому никак. Что я понимаю, кобыла старая?..
— Загадками говорить изволите? — вежливо поинтересовался Андрей. — Если честно, надоело уже. Кого не встретишь — у всех секреты, один страшнее другого. И хоть бы кто-нибудь отгадками поделился.
— Я бы, может, и поделилась, — она вздохнула, — да ведь нельзя мне.
— Правила?
— Они самые.
— Вообще-то, можно исключение сделать, — линии на руке у Андрея зашевелились. — Я, знаете, могу по-разному спрашивать…
— Вижу, — подтвердила она, — только все равно не получится.
— Чего вдруг?
— Помру я, хлопчик.
Она сказала это спокойно, и он мгновенно понял — не врет. Узор на предплечье разочарованно затухал.
— Ну, нет, так нет, — Андрей поднялся, — будем считать, что поговорили.
— Погоди секунду, — она взяла календарик и выдрала оттуда листок. — Возьми вот. Твой день сегодня. Может, и пригодится.
На серой бумажке, как и положено, стояла дата — 11 августа. Коротко сообщалось, что в этот день контр-адмирал Ушаков разгромил турок у мыса Калиакрия (1791), открылся международный аэропорт Шереметьево (1959) и родился Сергей
— И как мне это поможет?
— Не знаю, — сказала тетка. — Но, согласись, забавно — ты у нас Сорокин, и на картинке — сорока.
— Поразительное совпадение.
Он машинально сунул бумажку в паспорт между страницами, положил документ в карман и пошел к двери. Михалыч сунулся было в комнату, но хозяйка встала из-за стола и предупредила:
— Все, закончили на сегодня.
— Ну, и что нам дальше делать?
— Не волнуйся, старшой. Птенчик дорогу знает, — «фермерша» кивнула на Андрея и подмигнула. Смотрелось это довольно дико.
Видя недоумение Михалыча, Андрей пояснил:
— Товарищ колдунья шутит. Ей моя фамилия нравится.
— А насчет дороги?
— Не в курсе.
— Найдет, найдет, — заверила тетка. — Скромный он, можно сказать, стеснительный. Но, когда надо будет, подскажет — вы, главное, обращайтесь. А сейчас ступайте, соколики. У меня, вон, внучка еще не кормлена. И корова не доена…
Никаких коров в радиусе ста метров Андрей не заметил, но хозяйка настойчиво теснила их к выходу.
— Но сейчас-то нам куда ехать? — спросил Михалыч.
— А вы езжайте прямо, не ошибетесь.
Едва четверка оказалась на улице, «фермерша» захлопнула дверь и, суда по звуку, закрылась изнутри на щеколду.
— Зашибись, — сказал Рома. — Проконсультировались.
— А по-моему, не так уж плохо, — неожиданно сказал Юргис. — Подсказка была, а в какой форме — это дело десятое. Сказано — прямо, поедем прямо. Дальше — будем смотреть. Правильно я говорю, Михалыч?
— Фиг его знает, — седой с сомнением почесал подбородок. — Ладно, по коням.
Дорога шла через обширное поле, которое, впрочем, было давно заброшено. Юргис вел аккуратно, и машина мягко переваливалась на кочках. Минут через пять в свете фар возникли две огромные каменюки. Они вросли в землю по обеим сторонам от дороги, и было совершенно неясно, какая сила могла их сюда забросить — каждый валун был размером с микроавтобус. Водитель нажал на тормоз и обернулся к товарищам, словно ожидая подсказки.
— Что, думаешь, отсечка? — спросил Рома и посмотрел на Михалыча.
— Она, родимая, — согласился тот. — Причем серьезная, плюсовая. Даже и выходить не надо — отсюда видно. Только вот, блин, куда она нас забросит?
— В смысле?
— Ну, сам подумай. Предыдущую вспомни. Мы тогда на маршруте были, четко знали, куда нам ехать. На маршруте же и остались, просто вперед скакнули. А сейчас что? Ломимся наугад. Соответственно, выскочим тоже хрен знает где.