Авгур
Шрифт:
— Ну, и что теперь? Назад поворачивать? Не смеши.
— Ладно, не умничай. Сам знаю, деваться некуда. Давай уже, Юргис, чего стоишь?
Прибалт направил машину между камнями. Андрей на миг ощутил головокружение, и они провалились в утро.
Сразу стало светло, голубое небо сияло над головой, и до восхода солнца оставалось совсем немного. «Плюс шесть»,? — сказал Юргис и первым вылез наружу. Воздух приятно холодил кожу, на траве лежала роса. Местность переменилась. Теперь перед ними была небольшая рощица, а справа виднелись домики. Вроде бы, вполне обычный пейзаж, но что-то было не так. Андрей не сразу сообразил — все вокруг выглядело слишком ухоженно. Поле аккуратно,
— Польша, что ли? — неуверенно спросил Рома.
— Похоже на то. Хорошо скакнули.
— Ага, нехило. Жалко только, что мимо.
Андрей почувствовал себя неуютно, вспомнив, что у него даже загранпаспорта не имеется. И вообще, путешествие за рубеж он представлял себе несколько по-иному. То есть, не то чтобы «по-иному», а… как бы это сказать поточнее? Короче, ему даже в голову прежде не приходило, что он может когда-нибудь оказаться вне пределов России. Репортажи по телевизору, где корреспонденты с умным видом бродили под стенами Колизея, сидели в кафе на парижских улицах или наблюдали корриду, Андрей воспринимал примерно так же, как научно-популярные фильмы про полет «Кассини» к Сатурну. Прикольно, но к реальной жизни отношения не имеет. Умом он, конечно, осознавал, что, если английский язык наличествует в школьной программе, то, значит, где-то действительно имеются люди, которые на нем говорят. Но в глубине души все равно не верил, что сакраментальную фразу «My name is Andrew» придется хоть раз применить на практике. И вот, пожалуйста — заграница. Руками можно потрогать…
Внимание привлекла приземистая постройка на въезде в рощу. Над дверью была табличка. Прищурившись, он прочел латинские буквы — и облился холодным потом.
На табличке значилось: SKLEP.
Да ёшкин кот, подумал Андрей с отчаянием, когда же все это кончится?
Он толкнул стоящего рядом Рому. Тот, оглядев постройку, спросил:
— Ну, и?
— Надпись видишь? Ничего тебя не смущает?
— Ну, вижу. «Склеп», и что? «Магазин» по-польски.
— Тьфу, б…
Андрей с досадой сплюнул на чистенький, почти не запыленный асфальт. Паранойя — страшная сила…
— Может, поехали уже? Чего мы время теряем?
— И то правда. Двинули, мужики.
За рощей дорога пошла под горку. Перед ними расстилались заливные луга. Туман, скопившийся в долине перед рассветом, еще не успел рассеяться. Скорее, наоборот — чем дальше, тем он становился гуще. Молочная пелена окутала машину со всех сторон, и видимость снизилась почти до нуля. Юргис, напряженно вглядываясь вперед, все время сбрасывал скорость и, наконец, затормозил окончательно.
— Переждать придется, — пояснил он. — А иначе в канаву свалимся.
— Правильно, — согласился Михалыч, сидевший рядом.
— Я вот думаю — как мы отсюда на Линзу выскочим?
— Да хрен ее знает, я уже ни в чем не уверен.
— Выяснить надо, где мы сейчас находимся. Чисто географически.
— У местных надо спросить. Чего гадать на кофейной гуще?
Тем не менее, седой достал карту, и они с Юргисом принялись ее изучать. Андрей хотел уточнить про Линзу — что это за штука вообще? Но сначала решил прояснить вопрос, который его давно занимал.
— Слушай, — сказал он Роме, — помнишь, ты про активные шарики говорил? Дескать, если найти активный, то можно хорошо приподняться?
— Есть такое. Только они
В Ромином изложении выходило, что камешки бывают трех видов. Самые дешевые (по принципу «третий сорт — не брак») — это те, которые сразу светиться не начинают. Пустышки. Впрочем, народ их тоже берет — в надежде, что огонек появится позже. Те, что подороже, люминесцируют изначально. Именно они приносят старателям основные доходы. Но есть еще одна категория. Эти не только светятся, но и способны влиять на окружающий мир. Их и называют активными.
Андрей снова вспомнил рукопись, где авгур описывал свои фокусы. Рома тоже привел примеры. Наклонился ближе к Андрею, словно их могли подслушать снаружи, и сообщил — у Юргиса имеется шарик, который отпугивает ментов. Нет, они не разбегаются в диком ужасе, но к владельцу почти не лезут. Не воспринимают его как объект, достойный внимания. Впрочем, твердых гарантий нет — вспомнить, например, эпизод с гаишником. Ну, а уж если менты получат прямой приказ — изловить всех контрабандистов в трехдневный срок, то никакие шарики не спасут. Но мы же все-таки в России живем, и таких приказов не будет…
Само собой, активные шарики стоят в сто раз дороже. Кстати, свечение у них, в отличие от обычных, не обязательно синеватое. Бывает, например, зеленое или красное.
В этом месте Андрей задумался. Слеза, что ему подарил отец, однажды засветилась багряным. А та, что он экспроприировал у цыганки, была похожа на уголек. Но оба эти шарика изначально были обычными — иначе фиг бы их вот так выставляли на всеобщее обозрение. Значит, что получается — смола в руках у Андрея меняет свойства? Ха, если так, то он за неделю озолотится…
— А вообще, — мечтательно сказал Рома, — найти бы Горючий Зал! Понятно, что байка, но верить хочется.
— Ну, ты прямо сундук со сказками. Бажов Пэ Пэ. Что за Горючий Зал? Давай уже, не томи…
…В девяносто первом, когда Союз доживал последние месяцы, один из ветеранов 3-го Белорусского фронта в беседе с журналисткой поведал удивительную историю. В свое время он, будучи сапером, принимал участие в зачистке Эксклава. И, в частности, обследовал захваченный замок. Так вот, в одном из комнат, якобы, хранилось панно из Горючих Слез, которые мерцали всеми цветами радуги. Кроме того, имелись еще гирлянды на стенах. Зрелище было невероятное — бойцы стояли, разинув рот, пока не прибыли старшие офицеры. Дальше находкой занялись компетентные товарищи с колючими взглядами. Все было засекречено. И только теперь сапер-ветеран решился рассказать об увиденном. Журналистке он объяснил — какой смысл сохранять молчание, если страну уже продали на самом верху?..
Сапер вполне допускал, что драгоценности из Горючего Зала успели вывезти до того, как замок погрузился под землю. Многие, правда, сочли эту историю уткой. А все последующие сенсации, которые возникли в продолжение темы, и вовсе не заслуживали доверия. Писали, например, что убранство из люминофорной смолы действительно имелось в одной из комнат, но его стырили еще до войны. Причем, сделала это экспедиция «Аненербе», а слухи о ее гибели — не более чем хитрая деза. В одной газете без обиняков утверждали, что Горючий Зал хранится в горах Тюрингии, где в сорок четвертом начали строить новую штаб-квартиру для фюрера. Строительство завершить не успели, но шахты были уже готовы. И вот в одной из них, мол, спрятали мерцающее сокровище. Эту заметку кто-то сдуру перевел на немецкий, и в тюрингском местечке Ордруф на пару месяцев вспыхнул ажиотаж не хуже, чем на Клондайке — бюргеры, зараженные золотой лихорадкой, спускались в шахты чуть ли не на подтяжках…