Августин. Беспокойное сердце
Шрифт:
Многие из этих запретов повторялись при императорах Грациане, Валентиниане и Феодосии Великом (30 ноября 382 г.), из чего явствовало, что одно только издание законов не могло покончить с древним культом. Те же законодатели, однако, выступали в защиту храмов, издавна служивших местом собраний; в них даже сохранялись статуи богов — не ради их культового предназначения, а исключительно «из–за их художественной ценности» (pretium artis). Такие храмы оставались открытыми.
23 мая 385 года было запрещено гадать по печени и предсказывать будущее по внутренностям жертвенных животных. Гадальщиков следовало подвергать суровому наказанию,
Все запреты были еще раз повторены императором Феодосием (14 июня 391 г.) и подтверждены Феодосием, Аркадием и Гонорием (8 ноября 392 г.). В последнем законе особо оговаривался культ ларов и пенат, т. е. покровителей домашнего очага. В домах запрещены были венки, благовония и возжигание свечей. У того, кто поклонялся изображениям божеств, воскурял фимиам или молился предметам собственного изготовления, все имущество конфисковалось в пользу государственной казны. Тут законодатели шли дальше объявления одной религии официальной, они вмешивались в частную жизнь семьи и наносили ощутимый удар по традиционному культу предков. Исключительное положение христианства оказалось несовместимым с идеей о том, что отправление культов дома может быть личным делом семьи.
Отбирались последние привилегии, которыми еще пользовались прежние священнослужители. Одновременно в законах появлялись статьи против лиц, попустительски относящихся к отправлению языческих обрядов и не доносящих о нарушениях властям. Очевидно, что у императоров возникли проблемы с практическим исполнением законов. 10 июля 399 года было постановлено, что алтари, стоящие «в чистом поле» (In agris), тоже дблжно сровнять с землей, дабы у «суеверия» (superstitio) не осталось более никакой опоры. Впрочем, императоры не желали вмешиваться в праздники, носившие характер массовых увеселений, и не поддерживали тех, кто физически уничтожал монументальные культовые сооружения и произведения искусства. Народу дозволялось собираться вместе и предаваться развлечениям, но без каких–либо официальных церемоний и суеверных обрядов (20 августа 399 г.). Статуи, служившие объектами языческого поклонения, следовало убрать, а культовые сооружения — использовать по другому назначению (15 ноября 408 г.).
Наконец издание столь непримиримых законов прекратилось, из чего мы можем заключить, что императорам удалось насадить предпочитаемую ими религию. «Оставшиеся еще, вероятно, язычники» (paganos qui supersunt) — говорилось в законе от 8 июня 423 года. Даже Августину было известно, что язычество ушло в подполье (Проп. 62, 11). «В настоящее время число христиан превышает число иудеев и язычников вместе взятых», — писал он Гонорату примерно в 390 году (О пользе веры, 19). До некоторой степени пыл законодателей угас из–за неспособности центральной власти и далее контролировать все происходящие в государстве процессы, но основная причина была явно в том, что практически требования законов оказались выполнены.
Еще в 359 году, когда Риму грозил голод, потому что затянувшиеся штормы задержали поставки зерна из Африки, столичный префект пытался утихомирить море принесением жертвы богам–близнецам Кастору и Поллуксу, после того как вывел к толпе своих малолетних сыновей, рассказывает Аммиан Марцеллин (XIX, 10). Очевидно, кое–кто хотел, пока это было возможно, заручиться помощью обеих сторон — как языческой, так и христианской. Наиболее горячо христианские авторы спорили не с принципиальными язычниками, а с теми, кто не считал для себя обязательным сделать выбор между Юпитером и Христом.
Глава 2. Христианство в Северной Африке
КIV веку Африка уже давно находилась под властью Римской империи. Пунические войны, за время которых римляне три раза (264–241,218–201 и 149–146 гг. до н. э.) сражались против карфагенских полководцев, в том числе против Ганнибала с Гамилькаром, закончились победой Рима и подчинением ему Карфагена и окружающих областей. Римские колонии в Африке имели важное хозяйственное значение, поскольку с последнего века до Рождества Христова служили главной житницей империи. Города Гиппон Регий, Тагаста и Мадавра, которые мы знаем в связи с биографией Августина, находились неподалеку от Карфагена.
Эти края хорошо известны из литературы, в частности, из четвертой книги «Энеиды», где Вергилий изображает конфликт между Дидоной и Энеем. Прежде чем троянский герой отправился дальше и основал Рим, он гостил у карфагенской царицы Дидоны. Их любовный союз, который Эней разорвал, чтобы выполнить свой долг перед богами, под пером Вергилия стал легендарным объяснением исторической вражды между пунийцами и римлянами. Всем памятно бесконечно повторявшееся Катоном preterea censeo («кроме того, я считаю»): «Кроме того, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен!»
Африканец же Августин принял сторону Дидоны — по крайней мере, в детстве (Исп. 1,13). Это напоминает нам о том, что «Энеиду» можно было читать по–разному, в зависимости от происхождения читателя. Впоследствии Августин использовал образ скитающегося по свету Энея для описания собственного многотрудного пути к истине (Пр. акад. II, 5; III, 5–6). Августин читал Вергилия так же, как читал Библию, т. е. аллегорически. В другом месте трактата «Против академиков» (III, 10) он изобразил противостояние разума и скептицизма через борьбу Геркулеса с великаном Каком из восьмой книги «Энеиды». Геркулес как воплощение добрых сил знаком нам и по христианским гробницам.
Северная Африка играла ведущую роль в истории Церкви — даже если отвлечься от Александрии и Египта. Первый ее латинский апологет, Тертуллиан (160–225), был африканцем. Его страстность и блеск его красноречия передались и Киприану (умер в 258 г.), и Августину. По мнению многих, сочинения каждого из троих отличаются особым африканским своеобразием. Все они любят игру слов, загадки, красочные образы и безжалостную полемику. Августин одиннадцать лет преподавал риторику и целых сорок четыре года служил епископом. В обоих качествах его дар речи был силой, с которой приходилось считаться.
Африканская колония была тесно связана как с Египтом, так и с Грецией. Это означало, что после разделения империи в поздней античности на Западную и Восточную христианская Африка заняла неопределенное положение между Римом и Константинополем. Уроженец Северной Африки писатель Апулей (умер ок. 190 г.) сочинил там свой знаменитый роман «Золотой осел». Помимо этого, его перу принадлежит ценное введение в философию Платона. 3 тех же краях жил Марциан Феликс Капелла (ок. 420 г.), написавший замечательное сочинение «О браке Филологии и Меркурия». До наших дней дошли развалины греческих сооружений в Турции и Южной Италии, но самые красивые римские акведуки и амфитеатры мы находим в Северной Африке.