Августин. Беспокойное сердце
Шрифт:
Между тем Церковь играла важную роль в развитии богословия еще со времен апостола Павла. Умаление значения Церкви вполне могло восприниматься как ересь. Если католики не одумаются, утверждали донатисты, они будут с открытыми глазами прокладывать себе дорогу в ад. Донатисты использовали Закон и отпадение иудеев для обоснования собственного скептического отношения к политическим властям. Они хотели сохранить христианские нормы морали, чтобы бьггь чистыми. Ритуальная чистота была основным пунктом учения и Киприана, и донатистов. Нечистые могли испортить все богослужение. Среди донатистов господствовал тот же магический страх перед нечистыми вещами, что и в Ветхом Завете. «Избранным народом» они считали себя. Донатистские епископы были прямыми последователями мучеников. Со временем эта церковная община заняла особую — оборонительную — позицию, превратилась
Приверженцы донатизма забились в уголок и спорят о том, действительно ли только они являются подлинными христианами, тогда как Церковь обязана разносить свою весть по всей земле, говорили их противники. Церковь представляет собой объективную силу, утверждали католики, а потому чистота и справедливость Церкви не зависит от безгрешности епископов. Церковные обряды имеют мистическую ценность, отнюдь не связанную с личными качествами тех, кто их отправляет. Сию минуту определять, кто чист и незапятнан, было бы равносильно предвосхищению откровений Судного Дня. Августиново учение о предопределении и было направлено на то, чтобы люди не знали, кто из них избран для спасения. Донатисты же пытались подглядывать в чужие карты, т. е. в карты Господа, чтобы затем стройными рядами войти в рай в качестве избранных. По мнению Августина, Церковь призвана постепенно вобрать в себя все общество. Ведь люди гфоизошли от одного праотца, Адама, подчеркивал Августин, когда стал епископом. Его учение о первородном грехе также возникло из споров с донатистами Грешны все, поэтому все могут и должны жить под знаком благодати.
Глава 3. Простак из провинции
Августин родился в Тагасте, в Северной Африке, 13 ноября 354 года. Его отец. Патриций, принадлежал к классу свободных мелких землевладельцев, ни богатых, ни бедных. Он занимал должность decurio, то есть был чиновником местного муниципалитета. Знакомый с влиятельными людьми этого небольшого города, Патриций мог позволить себе держать слуг. Семья его не была зажиточной, но концы с концами сводила (Исп. II, 3). В будущем Августин откажется принять в подарок дорогой плащ, объясняя, что, став священнослужителем, не хочет жить в большей роскоши, чем жил детстве (Проп. 356, 13). Чтобы иметь возможность дать сыну приличное образование, Патрицию приходилось строго следить за своими расходами. Ведь только образование и посещение школы позволило бы его сыну избежать угрозы пролетаризации. Родовое имя Августина было Аврелий, семья носила его с тех пор, как в 212 году император Каракалла дал предкам Августина римское гражданство. Юридически семья Августина получила римское гражданство именно тогда.
Позиция Августина часто свидетельствует о его африканском патриотизме. Однако он столь же естественно защищает и римское государство. Определенное расстояние, отделявшее его от греческого богословия, обуславливает самостоятельность Августина как религиозного мыслителя. Не менее важно и расстояние, отделявшее его от Рима (Об ист. рел. 34, 64). Африканец Августин всегда немного сдержанно относился к римской мифологии и имперской идеологии, что отличало его от Евсевия, Оросия и Иеронима. Впервые в качестве ритора он выступил еще в школе, изложив прозой гневную речь Юноны против Трои и троянцев (Исп. 1,17; Энеида, I, 37–49). Выбор темы для этой декламации говорит о том, что ни Августин, ни его учитель не могли индентифицировать себя с Энеем и его спутниками, ставшими основателями города Рима.
Массы неимущих сельскохозяйственных рабочих жили за пределами класса, к которому принадлежал Патриций. Августин, в известном смысле, был гарантом своей семьи. Все, потраченное на его образование, родители надеялись получить обратно в дни своей старости (Исп. II, 5). У Августина были сестра и брат. О сестре нам ничего не известно, а брат Навигий появляется позже в круге Августина в Кассициаке и Остии. Мать Августина Моника играла в семье главную роль. Родители Моники были христиане. Тем не менее ее выдали замуж за язычника. Монике было двадцать два года, когда она родила сына, названного Августином. Патриций оставался язычником почти до самой смерти (Исп. Ill, 7; IX, 9). Поэтому религиозным воспитанием Августина занималась главным образом мать. В то время подобные смешанные в религиозном смысле браки были довольно обычным явлением. Женщины часто первые присоединялись к Церкви.
Моника занимала важное место в жизни сына (О блаж. жизни, 10). Она вмешивалась во все его начинания, и, дабы направлять ход его жизни и управлять его устремлениями, использовала то, что в будущем станет их общей верой. Со временем Августин сам назовет влияние Моники инструментом милости Божией в своей жизни (Исп. II, 3; О порядке, II, 1). Она заронила в него имя Христово, и Августину уже не хватало его каждый раз, когда он позже сталкивался с объяснением мира без упоминания Его имени, говорит он сам в «Исповеди». В детстве он не был крещен, только оглашен, — в те времена в Африке опасались рано крестить детей, чтобы у них потом было меньше причин отпасть от веры (Исп. 1,11; Пр. акад. II, 2–5). Считалось, что крещение изменяет отношение человека к Богу, писал он. А потому предпочитали ждать до тех пор, пока обстоятельства не начинали угрожать жизни. Многие принимали крещение уже на смертном одре. Моника заботилась о благе сына. Однако нам, посторонним и родившимся намного позже, такие отношения матери с сыном кажутся весьма экзотическими. По–видимому, именно Моника назвала сына Августином, это имя означает «маленький император».
Как бы там ни было, отец связывал с ребенком немалые социальные амбиции, тогда как мать почитала его за чудо. Удивительно, что Августин оправдал ожидания семьи, не утратив равновесия и не сломившись. Комментаторы, относившиеся к Августину с меньшей симпатией, утверждали, будто вся религиозная история Запада носит на себе следы конфликтов, пережитых Августином в детстве. Однако можно назвать множество людей, переживших в детстве похожие конфликты и не ставших Августинами.
Этот епископ в зрелые годы один из первых в истории проявил интерес к собственному раннему детству. Он понимал, что ребенок создан для того, чтобы играть, а не зубрить уроки (Исп. 1,9). Римляне считали детей неготовыми людьми и начинали уделять им внимание лишь в конце первой фазы их жизни. Но Августин рассказывает о жадности, с какой он сосал материнскую грудь, и пользуется этим примером для подтверждения учения о первородном грехе (Исп. 1,7). Если младенческую плоть еще можно считать невинной, то их детские души — нет. Это проявляется уже в раннем возрасте, в том числе и в ревности между братьями и сестрами. Еще до того как характер ребенка сформируется, он разделяет общий жребий людей в качестве грешника, который нуждается в милосердии (Исп. 1,12).
«Исповедь», которую Августин написал, когда ему было сорок три года, охватывает первые тридцать три года его жизни. Ее любят называть первой в истории автобиографией. Но что такое «авто»? Для Августина это «сердце» и весь внутренний мир человека. Поэтому в своей биографии он описывает противоречия между своими мыслями и чувствами и, особенно, свою зависимость от Других людей. Отношения между Августином и его матерью являют собой странную историю любви. Придет время, и Августин тайно покинет ее, чтобы завоевать Рим и Милан. Обманет, сказав, что переночует в часовне, воздвигнутой в честь святого Киприана, тогда как сам поднимется на борт корабля, идущего в Остию.
Можно сказать, что мать и сын повторили историю царицы Дидоны и героя Трои Энея, с той только разницей, что конец их истории оказался счастливым. Моника была не из тех женщин, которые, оказавшись покинутыми, сжигают себя на костре, как поступила Дидона, когда ее покинул Эней (Исп. V, 8). Моника была Дидоной, последовавшей за своим сокровищем, говорит Серж Лансель в своей изобилующей документами книге о жизни и творчестве отца Церкви. В «Исповеди» Августин рассказывает, что по приезде в Рим он тяжело заболел. Нет никакого сомнения, что сам он считал эту болезнь наказанием за непослушание матери, которую он обманул и покинул.
Об отце Августина Патриции мы знаем совсем немного. Строгий и бережливый, он копил деньги, чтобы получивший хорошее образование сын мог потом обеспечить старость родителей. Понятно, что современные феминистки отрицательно относятся к Августину, который восхищался матерью, всегда и во всем подчинявшейся мужу–холерику. «Она спокойно переносила его измены; никогда по этому поводу не было у нее с мужем ссор… У многих женщин, мужья которых были гораздо обходительнее, лица бывали обезображены синяками от пощечин» (Исп. IX, 9). Монику же мы знаем благодаря ее портрету, нарисованному сыном. Она была ревностной христианкой и потому принудила, умолила и упросила сына принять христианство. Духовный ландшафт Августина отмечен сталкивающимися друг с другом волями и людьми, которые то создавали некое единство, то боролись друг с другом.