Авианосцы адмирала Колчака
Шрифт:
— Боюсь, джентльмены, мы — последний лейбористский кабинет, — начал вступительное слово сэр Дэвид Ллойд Джордж. — На фоне потерь мы вряд ли объясним избирателям, что возвращение Лондона означает успех нашей политики. [14]
Минорного настроения добавил Министр иностранных дел, озвучивший претензии США на покрытие военных расходов по освобождению Британии.
— Однако! — премьер обвел глазами присутствующих. — Вудро Вильсон уверен, что каждый его солдат отважнее рыцарей Круглого стола и стоит дороже танка, а офицеры мудрее Клаузевица.
14
Действительно, после Ллойд Джорджа лейборист никогда больше не становился премьер-министром.
— Почему вы такое говорите, сэр?
— Из этих цифр получается, что за оказанную помощь американцы не только конфисковали наш золотой запас, спасенный от оккупантов, но и обрекают на внешний долг, который при нынешнем удручающем состоянии финансов нам выплачивать лет сто.
Премьер уронил бумагу на стол. Отдельной графой вписаны потери на Тихоокеанском театре военных действий. Даже за злополучный эсминец, угнанный шайкой Раскольникова, отдуваться предстоит Англии.
На фоне британских бед российские трудности выглядели праздником. Главным органом законодательной власти в стране ныне явилась Государственная дума, возродившаяся в условиях, когда даже слабые зачатки представительной политической культуры вытоптаны. Первый год парламентские партии не смогли ни сформировать устойчивое правительство, ни толковый бюджет утвердить. Неожиданно воспрянула экономика, не придавливаемая слишком пристальным вниманием из столицы — тамошним политиканам на какое-то время стало не до нее. Слава богу, воевать пока больше не с кем, вчерашние враги и друзья зализывают раны.
Ультралевые партии не то чтобы исчезли, но несколько утратили боевитость. Гибель Свердлова, Троцкого и Сталина здорово подорвала силы большевиков. В их отсутствие левых социал-демократов возглавил Сергей Дмитриевич Гершельман, человек с привычной для революционеров нерусской фамилией и непролетарским прошлым. Его надежда на простую жизнь после казни Ульянова с черносотенцами так и не осуществилась.
При любых пертурбациях в составе правительства никто не посмел тронуть Военного министра — генерала Брусилова и его замов по делам сухопутным и морским, Врангеля и Колчака. Армия и флот мирного времени ужались до миллиона девятисот тысяч, занятых главным образом в технических войсках: матушку-пехоту всегда можно рекрутировать.
Политическая карусель не развалила промышленность, выполняющую казенные военные заказы, — слишком свежа память прошедшей войны, где победу принесли не только люди, но и российская техника. Однажды на балу при дворе в канун нового, 1919 года генерал Врангель, как всегда по такому случаю немного набравшийся, облапал Брилинга и произнес цветастую речь о пользе его как изобретателя, а ныне Министра промышленности. Потом в прочувствованном запале назвал Николая Романовича своим другом.
— Веришь ли, Коля, у меня за всю жизнь лишь пятеро друзей было: Брусилов, Колчак, Востряков да Бетлинг. И ты. Витьку Бетлинга австрияки убили, так я их до Будапешта гнал. С-сволочи!..
— Кто такой Востряков? — Брилинг впервые услышал эту фамилию.
— Шурка, товарищ мой по конной гвардии, штаб-ротмистр. Его застрелил какой-то подлец 9 января пятого года у Петергофского шоссе. Четырнадцать лет прошло! Я тогда поклялся найти и убить мерзавца, да, видно, не судьба. И сам он носа не кажет, гад. Верно, боится. А может, и сгинул.
Будь министр кристально трезв, он сдержался бы. Только выпитое шампанское и ему ударило в голову.
— Отчего же! Не знал, что вы его ищете. К вашим услугам.
— Коля! Ты?! Зачем?
— Он нас через поселок гнал, потом шашку поднял — рубить меня и моего товарища, Ваську Менделеева. Тот и вовсе без оружия был. Прикажете шею подставить и участи ждать? Не из такого железа выкованы.
— Вот же ешь твою… — Врангель покачнулся с пяток на носки. — Не-ет, отставить. С тобой я стреляться не буду. На таких, как ты, Русь-матушка держится. Только условие одно. Давай выпьем за его память.
— И за всех, кто по-дурному голову сложил. Не от вражеских пуль и сабель, а от своих же, российских.
После того два германца, перелицованные на русский лад, согласно «переплавляющей» теории еврея Яши, трижды поцеловались по-православному и опрокинули стопку водки за упокой души невинно убиенных соотечественников.
Под тот же Новый год на Альбионе в одном из пивных ресторанчиков — пабов — родилась новая политическая партия. Участник войны, чернявый крепыш с жесткими английскими усиками, произнес спич, объявив виноватыми во всех бедах евреев, марксистов и прочих недочеловеков, коим не понять величия английской расы. Пусть они не радуются унижениям, понесенным Англией в Мировой войне. Рабочий класс этого не оставит! Британская национал-социалистическая рабочая партия непременно придет к власти, присоединит Ирландию, Уэльс и Шотландию, а уж потом покажет Германии, Франции, России, Америке… Почему-то слово «присоединение» он произнес по-немецки — Anschluss.
Когда-нибудь укрощать этого и других любителей аншлюсов все равно выпадет русской армии и флоту.
Послесловие
На этом разрешите завершить трилогию «Наше оружие». Напоминаю, ее сюжет был основан на одном-единственном допущении, что к 1870 году русский моряк смог объединить в корпусе субмарины хорошо известные передовые научно-технологические достижения того времени: цельнометаллические набор и обшивку, паровой двигатель надводного хода, электрический подводного, свинцовые аккумуляторы для питания электромоторами генератор для их зарядки. Благодаря наличию таких подлодок Россия сумела извлечь гораздо больше из войны с Турцией (роман «Миноносцы адмирала Макарова»), а развитие подводного флота дало мощный толчок отечественному машиностроению (роман «Танки генерала Брусилова»). Дальнейшее продолжение альтернативной истории увело бы слишком далеко от привычного нам сценария и поэтому вряд ли интересно для кого-либо.
Мечтая в трех романах о лучшей судьбе для погибшей в семнадцатом году великой Российской империи, нельзя забывать, что при любом развитии событий страна прошла бы через множество катаклизмов, связанных с чудовищным несовершенством государственного и общественного устройства. Революционные катастрофы неизбежны, но они могли состояться по более благополучному варианту. Или гораздо более страшному, с полной аннигиляцией российской государственности, иностранной оккупацией.
Выискивая светлые стороны в нашем прошлом, нельзя также идеализировать людей той эпохи, как и демонизировать их. Они боролись за свои цели и идеалы далеко не в белых перчатках. Разумеется, персонажи романа чрезвычайно далеки от исторических прототипов, их биографии, характеристики и образ действий значительно изменены в угоду авторскому вымыслу.
В заключение позволю себе несколько слов об истории авианесущего флота России. Во время Первой мировой войны морская авиация корабельного базирования сводилась к маткам для гидросамолетов конструкции Григоровича и Кертиса. Медленный спуск на воду летающих лодок делал невозможным их массовое ударное применение. К 1917 году, когда бесперспективность использования гидропланов корабельного базирования стала очевидной и в Великобритании активизировались опыты по созданию полноценной палубной авиации, Россия вошла в глубокий кризис и не смогла продолжить развитие в этом направлении.