Авиатор: назад в СССР 12+1
Шрифт:
Ситуация, конечно, уникальная. Я вижу, что на экране фильм про американских моряков. Точнее, про морских лётчиков. Форма современная, лица актёров знакомые. Только как отмазываться будет, Ребров.
Вольфрамович прокашлялся и посмотрел на Апакидзе.
— Тимур Автандилович, проводил с личным составом тактическую летучку. В данный момент, он проверяет работы.
— Что?! — воскликнул Совенко.
— Это есть в ваших методических указаниях, товарищ генерал. Вот телеграмма. Здесь сказано, что одним из элементов… —
Я с трудом сдерживал смех. Надо было видеть, как сложно это было делать молодым лётчикам. На задних рядах мне попался на глаза Витя Тутонин с Олегом.
При виде меня они только развели руками. Готовятся ребята к ночным полётам!
— Я знаю, что такое тактическая летучка. Причём здесь американский фильм с бабами и мужиками с пивом. Ещё и на английском языке. Вы же его ни черта не знаете!
— Я знаю, товарищ генерал, — поднял руку худой лейтенант в очках.
— И кто ты?
— Военный переводчик Словарёв. Включили в команду на время похода.
Я прокашлялся, чтобы не засмеяться. Потрясающая находчивость командиров!
А если быть честным — умеют американцы снимать зрелищное кино. Много пафоса, но картинка у них чаще всего хороша. Помню, когда посмотрел этот фильм в своём прошлом, родилось желание поступить в лётное училище. Чтобы оказаться лучше супостатов.
— Товарищ генерал, это фильм об американских палубных лётчиках. Мы смотрим его, чтобы лучше понять и изучить психологию вероятного противника, — сказал Апакидзе.
Тимур Борисович оглядел весь класс, а затем повернулся ко мне.
— Это нестандартные методы подготовки?
— Один из них. Очень действенный. На себе проверил.
Совенко задумался. Стоял и пыхтел.
— Тогда и я буду изучать, — ответил Тимур Борисович, снял фуражку и пошёл к свободному месту. — Сяду поближе к переводчику. А то я только португальский со словарём переводил.
Я тоже собирался присесть, но меня позвали из коридора. Это был Бурченко. Везде меня найдёт, если ему надо.
— Готовитесь к полётам? — спросил он.
— Пытаемся. С комиссией заговорился и попал на киносеанс.
— И такое тоже может быть на корабле. Только вам придётся покинуть кинотеатр. Есть разговор, а точнее, важная информация.
— Что за срочность?
Бурченко отвёл меня подальше от двери.
— Есть информация, и все признаки указывают на то, что удар по ливийским кораблям сегодня повторится.
— Значит, сегодня не летаем, так?
— Не совсем.
Глава 18
Смотрю я на Бурченко и не понимаю, почему мы вечно оказываемся в эпицентре боевых столкновений Ливии и США. Знаю, что руководство страны поставило задачу оказать помощь, но не воевать же за Муаммара Батьковича!
К тому же не получила огласки история с поражением ракетой моего самолёта. Где протест? Где разбирательство? На худой конец, можно было бы выразить решительную озабоченность. И нам не забыть сказать об этом.
— Вечером доведу порядок работы, а сейчас…
— Можно и сейчас довести. Вы не против?
— Нет. Заступаете на ночное дежурство по ПВО, так сказать, — усмехнулся Бурченко, но я не разделял его хорошего настроения. — Пойдём, поговорим с флотским руководством.
Через пару минут мы вошли в кабинет, где обычно проходили важные совещания с командиром корабля и вице-адмиралом Седовым. Как раз сейчас здесь и присутствовал Валентин Егорович вместе с Граблиным и командиром авианесущего крейсера.
— Товарищи «Кубовцы» я вас не вызывал, — посмотрел исподлобья Седов в нашу сторону.
С нами можно было бы и повежливее общаться. Не умаляю заслуги флота и авиагруппы, но и наше «подразделение» сделало много чего в этом походе.
Бурченко повернулся ко мне и развёл руками в стороны. Похоже, что хочет мне сказать: вот так и живём!
— Родину необходимо пояснить порядок его работы и взаимодействия с вами, — ответил Бурченко на не самое приятное приветствие со стороны вице-адмирала.
— Давайте тогда мы вам разъясним, — выпрямился Седов.
Командующий эскадрой заложил руки за спину и медленно приближался ко мне. Будь на моём месте его подчинённый, пожелал бы провалиться сквозь палубу. Даже через его очки для зрения, ощущается буравящий взгляд этого флотоводца.
— Вам удалось посадить самолёт с одним двигателем на корабль. Родин, вы прямо олицетворение фразы «жить захочешь и не так раскорячишься», — поздоровался со мной командующий эскадрой, поправляя очки.
Флотский юмор — отдельный вид искусства. Не до смеха мне было в момент посадки на палубу с одним двигателем. Так что ничего я не ответил вице-адмиралу.
— Ладно. Рад, что вам не пришлось катапультироваться. Но времени почивать на лаврах у нас нет. Залив Сидра продолжает пылать.
— Вас уже поставили в известность, что нам необходимо ваше участие в сегодняшней… ночной смене? — спросил у меня Граблин, намекая на то самое «дежурство по ПВО».
Не шутил Бурченко. Осталось выяснить, для чего это нужно. Дмитрий Александрович выглядел свежее, чем вчера вечером. По крайней мере, руки не тряслись.
— Да. Ритуал заступления только осталось пройти, — ответил я.
— Не стоит. Вы не военнослужащий. Вам оружие никто не доверит… — начал говорить Дмитрий Александрович, но Седов прокашлялся, перебив его.
— Это был сарказм с его стороны. Ближе к делу, полковник Граблин.
Дмитрий Александрович поведал, что сегодня ожидается ещё один массированный налёт со стороны американцев. Цель — вывод из строя всей системы ПВО Ливии. Сил будет задействовано гораздо больше.