Авиатор: назад в СССР 12+1
Шрифт:
Бурченко попрощался со мной до завтра, обозначив на 9.00 местного времени постановку задачи на проведение учений.
Мою доставку в жилой городок авиационный советник Фаридович поручил одному из водителей группы советских специалистов.
— Довезу, товарищ полковник, гостя с ветерком! — вытянулся в струнку мой водитель по имени Кузьма, когда Руслан Фаридович ставил ему задачу.
С виду Кузьма был обыкновенным русским мужиком. Обут в тканевые тапочки на босу ногу, штаны от светлого лётного
Судя по выражению лица советника по авиации, ему неловко отдавать меня в надёжные руки этого водителя.
— Передо мной можно не вытягиваться, Кузьма, — сказал я, протягивая ему руку.
— Да я в машине ковырялся, — скромно улыбнулся водитель.
— Я тоже не в операционной был.
Видно, что Кузьма стеснялся протягивать мне не самую чистую руку. С моей стороны было бы неправильно проявить неуважение к этому работяге. У водителей служба тоже несладкая. Всю жизнь за «баранкой».
Кузьма убежал к машине, оставив меня наедине с Фаридовичем.
— Надеюсь, что получится с ветерком. Мне нужно отъехать по делам, но вечером буду с вами, — сказал Фаридович и начал уходить, но я его остановил.
— Что тут происходит? Откуда такая надменность у ливийцев?
— Они думают, что мы вроде инструкции к вооружению, которое они у нас приобрели. Приходится часто сталкиваться с такими, как эти лётчики. Привыкнешь.
— Не собираюсь. Ливийцы отдают себе отчёт, что американцы их уничтожат?
Полковник пожал плечами. В это время за спиной прозвучали чьи-то крики на арабском языке.
К одному из капониров подъехал грузовик. Из него выпрыгнули несколько ливийских солдат, а затем из кузова вытащили ещё одного со связанными руками в оборванной камуфлированной форме.
Под дулами автоматов его повели к капониру, где уже стояло несколько человек с носилками. Очень похоже, что солдата вели на расстрел.
— Нам надо идти. Не самое приятное зрелище, — сказал Фаридович и начал уводить меня.
— Погоди! — воскликнул я, но тут же прозвучали несколько выстрелов.
Парня в оборванном камуфляже расстреляли. Я слышал, что в ливийской армии в ходу были телесные наказания и расстрелы. Не думал, что придётся такое увидеть.
Тут же появилась и похоронная команда, которая уложила труп на носилки и спокойно унесла его в грузовик.
— Был в Афгане? — спросил Фаридович, закуривая сигарету.
— Да.
— Такого там не было?
— Лично не видел. С афганцами не так много пересекались.
— А здесь вот так. И главное, многие ливийские военные учиться не хотят. Чуть что сразу обвиняют нашу технику в неисправности или недостаточном качестве. Порой возникает мысль — пускай уже американцы покажут, что ничего не стоит армия Каддафи. Тогда и к нам отношение поменяется. Разбомбят несколько объектов, потопят ещё пару кораблей и будут тогда думать, — произнёс Фаридович и затушил сигарету.
— А ты уверен, что американцы настолько точно будут бомбить ливийские объекты, если до этого дойдёт? Избирательностью в выборе целей они не отличаются.
— Поэтому мы и выполняем поставленную задачу. Простой народ не виноват в просчётах военного командования.
Полковник ушёл к своему автомобилю, а я стал искать глазами Кузьму. Из средств передвижения остался только помятый УАЗ модели «таблетка». И пока машина ещё не завелась.
Водитель Кузьма не оставлял попыток «пробудить зверя». УАЗ повидал, как я понял, не только пески Ливии. Каждый сантиметр кузова говорил о том, что его часто мяли, ударяли и проверяли на прочность.
— Драндулет! Не могли мне тоже дать какой-нибудь японский УАЗик! — возмущался Кузьма, ковыряясь под капотом.
Через пару минут «зверь очнулся» и мы поехали в пункт назначения. С первых же метров обнаружился ряд особенностей автомобиля. Окна не открывались, а печка не выключалась.
— Пар костей не ломит, верно?! — весело спрашивал у меня Кузьма, маневрируя между спецтранспортом на стоянке самолётов.
— Да, но хотелось бы попрохладнее, — ответил я, смахивая со лба капли пота.
— Это ещё ничего. Летом я на обшивке самолётов с техниками могу яйца варить. Хорошие получаются, кстати!
Наш человек везде найдёт применение своей находчивости и смекалке. Особенно с таким автомобилем, на котором, как оказалось, к неработающим приборам добавилась ещё и рукоятка переключения передач.
Она постоянно вылетала из гнезда. Чтобы вернуть её на место, Кузьма применял стандартную схему — многоэтажный мат, грубую мужскую силу, от которой рукоятка уже должна была согнуться пополам, и фиксатор типа «гвоздь».
— Как там на Родине? Я тут настолько давно, что уже потерял счёт, сколько руководителей страны поменялось, — покачал головой Кузьма.
— Всё по-прежнему. Берёзки, сирень в мае у дома, в хоккее продолжаем побеждать.
— Это хорошо! К нам надолго?
— До выполнения поставленной задачи, — ответил я.
Мы выехали с территории авиабазы. Изменение ландшафта ожидать было глупо. Вокруг по-прежнему плоская равнина, покрытая россыпями щебёнки в пустынном «загаре» и кустиками каких-то колючек.
По дороге до жилого городка Кузьма смог отыскать ямку, в которую и въехал правым передним колесом. Звук был такой, что я уже подумал, это у меня хрустнуло в спине. Но была и хорошая новость — стекло на моей двери провалилось внутрь и больше не поднималось.