Авиатор: назад в СССР 5

Дорин Михаил

В отличие от меня она тут же поменялась в лице, кивнув в сторону девушек на ступеньках. Ага, ну конечно! Сразу замолчали, сплетницы! Смотрят, что же сейчас произойдёт и какой будет реакция Ольги на моё приветствие.

— Родин… доброго вам дня, — почти невозмутимо протянула мне руку Вещевая, поправив свой песочный бушлат. — Как вы поживаете? Почему не на полётах?

Ой, всё! Вошла в образ суровой дамы. С другой стороны, за моей спиной несколько «говорушек», которые быстро разнесут новости о романе лётчика и врача. И

никого не волнует, что за руку в постели нас никто не ловил. А если и поймали бы, то мы с Вещевой — холостые и это нормально, что нас друг к другу притянуло. Объясни только это начальству!

— Ольга Онуфриевна, я к вам, вообще-то, по делу… апчхии, — не удержался я от чиха.

— Сергей! Как вы можете так?! — зашипела на меня Вещевая и тут же надела на лицо медицинскую маску, достала из кармана небольшой пузырёк прозрачной жидкости и смочила им руки.

— Вы чего делаете? Это ж… это ж… — потерял я дар речи, увидев, как Ольга расходует столь дефицитный в Афгане товар.

Запах сирени, который был не чем иным, как её духами теперь перебился спиртовыми парами.

— Почему без масок, девочки? — обошла меня стороной Ольга и направилась к своим подчинённым.

— К нам пациент пришёл с подозрением на инфекционное заболевание. Быстро его в смотровую.

— Хорошо, Ольга Онуфревна, — с небольшим недовольством сказала брюнетка с короткими волосами и аккуратной родинкой над губой. — Красавчик, пошли.

Брюнетка мило мне улыбнулась и подмигнула. Она очень даже ничего! Игривый взгляд, стройные бёдра и лёгкая походка, используемая ей для привлечения моего внимания.

Интересно, а Вещевая это заметила?

— Я попрошу вас, Тамара Александровна, быть более официальной в общении с офицерами и лётным составом, — повысила голос Ольга.

Ух, какая строгая стала, Оленька! И, похоже, приревновала слегка. Значит, интересен я Вещевой не только как пациент.

— Да, Ольга Онуфриевна, — крикнула уже из модуля медсестра.

— Родин, торопитесь. Или вас что-то смущает? — спросила Оля.

Ответить я ей не успел. Тишину царившую на территории Баграмского отдельного медсанбата разорвал гул пролетевшего Ми-8. Вертолёт, с большим скольжением, делая поправку на ветер, заходил на площадку в паре сотнях метров от первой линии модулей медчасти.

— Санитарный рейс! — крикнула одна из медсестёр, бросая недокуренную сигарету в ведро рядом со входом.

— Светка, опять не затушила. Завоняет! — кричала на неё коллега, снимая с себя куртку и направляясь к площадке.

Ольги в этот момент и след простыл. Как и всех медсестричек, бежавших к вертолёту.

Задачи этого борта я знал очень хорошо. У него расширенные топливные баки вместо дополнительных в грузовой кабине, специальное оборудование внутри и ещё пара примочек, которыми он и отличается от остальных на нашей базе. Это санитарный борт, который сейчас заканчивает выполнение своей задачи

по доставке тяжело раненных.

За спиной послышались тяжёлые шаги солдат с носилками, а также усталый мужской голос.

— Ольга, операционные готовь. Будешь ассистировать, — сказал врач, вышедший на крыльцо в одном только белом халате с закатанными рукавами. На ногах обычные резиновые сапоги, а в руках сложенные чёрные госпитальные тапки.

— Поняла, — ответила ему Вещевая, стоявшая рядом с ним уже без маски. После его слов она тут же отправилась ко второй линии строений госпиталя.

Там находился и операционный тройник, модуль с рентгеном, отделением интенсивной терапии и хирургией.

— Вы кто, молодой человек? — спокойно спросил доктор.

— Лейтенант Родин.

— Ааа, самый «весёлый» лётчик из эскадрильи «весёлых», — буднично сказал он.

«Весёлыми» называли МиГ-21 на военном жаргоне. Так, я и не понял почему. Наверняка за скорость и лёгкость в выполнении задач.

— Он самый. Откуда знаете обо мне?

— Слышал на подведении итогов о ваших подвигах. Ставят вас в пример. Я врио командира батальона майор Говоров Пётр Михайлович, — поздоровался врач со мной за руку. — Что-то со здоровьем?

— Простудился. Замполит отправил к вам.

Мимо пронесли несколько раненых, закутанных в окровавленные бушлаты. Стоны, рыдания, а один постоянно прощался.

— Потерпи, мальчик, потерпи, — приговаривала медсестра, шедшая рядом с ним.

— Не отп…пускайте… не отпускайте, — шептал другой парнишка, лицо которого сильно обгорело, державшийся за руку той самой брюнетки Тамары.

Следом вели ещё двоих ребят, которых поддерживали медсёстры и солдаты.

— Есть сигаретка, люди добрые? — крикнул один из раненных, у которого отсутствовала нога.

Я машинально полазил по карманам и достал дежурную пачку «Космоса». Из старой жизни на войне всегда таскал с собой сигареты, как лекарство от нервов. Не всегда помогало, но для самоуспокоения вполне подходит. Да и вообще, как может помогать то, что вредно здоровью?

— Держи, браток, — дал я ему.

Посмотрев на него, обнаружил, что у него сильно кровит плечо и сползла повязка с головы. Спокойно поправил её, чтобы она не закрывала обзор, и аккуратно поправил бушлат, который спал с его прострелянного плеча.

— Так лучше? — спросил я.

— Да, спасибо мил человек.

Вот она! Война, о которой многие забывают. Романтика заканчивается в тот момент, когда ты видишь кровь, слышишь крики и чувствуешь запах горелой плоти. Начал я об этом забывать, и не рад, что вспомнил.

— Приходилось бывать в бою? — спросил Говоров, подойдя сзади и предлагая мне сигарету, на что я отказался.

— Спасибо не курю.

— А пачка, как и у многих дежурная, да?

— Вроде того, товарищ майор. В бою не был, но в войне кое-что понимаю.