Авиатор: назад в СССР 9
Шрифт:
– Это как? Поясните, – спокойно спросил полковник.
Трефилович объяснил всю ситуацию. Рассказал обо мне и моих стремлениях после Афганистана и показал полковнику пришедшее на меня «отношение».
– И что я должен сделать? – спросил Павел Егорович.
– Вот рапорт, – сказал я и протянул бумагу для подписания новому командиру.
Иванов читал, почёсывая подбородок, периодически поглядывая на меня и на Трефиловича.
– И вы, Балтин, предлагаете мне его отпустить? – спросил Павел Егорович у Балтина.
–
Я уже начинал нервничать. Пройдя этот барьер, мне придётся ещё выше идти. Но первый шаг очень важен.
Павел Егорович подумал, взял ручку и что-то написал на рапорте. В душе стало тепло. Подписывает, значит, даёт добро на перевод.
– Держи. Свободны, – сказал Иванов и вернулся к своим делам.
Улыбаясь, я взял рапорт и готовился убрать его в папку. Но вердикт на рапорт Иванова был не в мою пользу.
«Нецелесообразно. Полковник Иванов П. Е.» – гласила надпись в левом углу.
Глава 4
Не такой развязки я ожидал в деле своего перевода. Что уж там говорить – я уже во сне видел пальмы и белый песок Вьетнама, а тут споткнулся в самом начале пути перевода.
– Товарищ полковник, на человека пришло отношение, – сказал Балтин. – При Валерии Алексеевиче вопрос о переводе был согласован.
– При всём уважении к памяти героя полковника Томина, в данный момент разбрасываться кадрами мы с вами не можем, – поднял на нас глаза Иванов.
Трефилович посмотрел на меня, намереваясь найти ещё какие-то законные аргументы для перевода в Камрань.
– Направление Вьетнама весьма приоритетное. Люди там нужны очень сильно. Нас могут просто обязать его перевести, – сказал кадровик и присел на стул, на который ему показал полковник.
– Люди нужны везде. Наш полк не исключение. В период формирования Центра переводы невозможны, – сказал Иванов.
– Товарищ командир, часть в Камрани тоже формируется, – сказал я.
– Вот пускай флот сам и находит лётчиков себе в полки. Или у вас какие-то особые планы? – спросил Иванов, убирая в сторону все бумаги. – Вы прибыли из Афганистана недавно?
По лицу командира было видно, что он определённо знает, кто перед ним. Зачем тогда все эти расспросы?
– Так точно, товарищ командир, – громко ответил я.
– Прекрасно. Получили боевой опыт. Награждён боевыми наградами? – спросил Иванов у Трефиловича.
– И не раз. Парень, со всех сторон положительный, – начал хвалить меня кадровик.
– Вот и хорошо. Тогда, товарищ Родин, объясните, зачем мне отпускать подготовленного лётчика? Ещё и с вашим уровнем подготовки, – встал из стола Иванов.
Ну, что и требовалось доказать. Обо мне полковник слышал. Мой уровень ему известен. Значит, будет всеми силами брыкаться, чтобы не отпустить меня.
– Товарищ командир, у меня в планах поступление в школу испытателей. Данный перевод…
– Не продолжайте, Родин, – сказал Иванов и достал из нагрудного кармана лётного комбинезона серебряный портсигар с маленькой красной звездой. – В испытатели… хм, – улыбнулся Иванов, открыл крышку портсигара и достал оттуда папиросу.
– Вы сами в моём возрасте не хотели? – не постеснялся спросить я и поймал недоумевающий взгляд Трефиловича на себе.
Командир пристально посмотрел на меня. В его взгляде читалось, что ему этот разговор начинает надоедать.
Вроде и нужно отказать мне в переводе, но кто его знает, насколько сильно за меня будет царапаться Граблин.
– Мало ли что я хотел. Я, как и вы, между прочим, служу там, где прикажут, – подкурил папиросу Иванов. – Или вы думаете, что после Афганистана вольны выбирать дальнейшее место прохождения службы?
– Вообще-то, Павел Егорович, есть указания по этому поводу из главного управления кадров. Там сказано, что подобная привилегия в выборе места службы у ветеранов Афганистана есть, – заметил Трефилович, перебирая бумаги в портфеле. – Вот и оно, кстати.
– Сергей Трефилович, я читал этот документ. Там сказано, при наличии кадрового резерва и без снижения боеготовности части, верно? – указал на документ Иванов.
– Подтверждаю, – смирительно произнёс Балтин.
С каждой минутой Камрань всё дальше от меня. А с ней и возможность поступить в школу испытателей. Спорить с новым командиром не стоит. Так «махнёт шашкой», что буду вечным дежурным по аэродрому.
– Откуда ты родом? – спросил у меня Иванов.
– Владимирск, – быстро ответил я, и полковник затушил папиросу в пепельнице, закрыв форточку.
– Замечательно. С завтрашнего дня вы, старший лейтенант Родин, в отпуске. Давно же не отдыхали? – спросил командир.
– Так точно, – ответил я, не понимая пока задумки Иванова.
– Сходите в отпуск, выспитесь, отдохните. Через месяц увидимся и тогда решим, что с вами делать, – сказал Иванов и сел на своё место. – Я вас не задерживаю, – указал на дверь полковник, и мы быстро покинули кабинет с Трефиловичем.
Интересное решение от нового командира. Дать мне возможность хорошенько всё обдумать. Хотя подумать действительно нужно!
В Осмоне оставаться не хочется, несмотря на расширение базы.
Пока я собирал свои вещи, в моей комнате сидел на кровати Марик и чавкал, поедая яблоко.
– В отпуск? Это тебе повезло.
– Как будто тебя не отпустили в отпуск, – сказал я, намекнув, что Барсов, как и Гнётов и Мендель тоже убыли отдыхать.
– Да мне это не особо нужно. Я бы лучше поучаствовал в распределении новых должностей, – мечтательно сказал Марк, делая чуть тише музыку на кассетном магнитофоне Шарп.