Авиатор: назад в СССР
Шрифт:
На пути к дому, не мог пройти мимо подъезда Красновой. В паре окон ещё горел свет. Наверное, Анька в подушку сейчас рыдает из-за не разделенной любви и звонкой пощечины от меня. Конечно, неправильно поступил. Вроде сознанием состоявшийся мужик, а разрулить проблемы с девками не смог.
— Анька! Анька! — кричал кто-то на детской площадке. — Ты где?
Навстречу мне бежал тот самый пацан, которому я покупал молоко, чтобы его не заругали. Пару раз потом от шпаны защитил. Димкой звать. И, все-таки, он мне кого-то напоминает!
—
— Серега, беда... помоги. Сестра... из... из дома ушла. Быстрее найти надо. Сейчас родители вернуться... а ее нет, — запыхавшись, проговорил Димка.
— Какая сестра? Ты о чем?
— Да Анька, сестра моя. Краснова!
Вот я оленёнок Рудольф! И не распознал брата! Теперь надо найти Аню, а то она что угодно может сделать. И ведь я виноват в этом в первую очередь.
— Куда могла пойти? Думай, братик, — сказал я, оглядываясь по сторонам.
— Она про любовь говорила что-то. Пришла с выпускного в слезах. Закрылась в ванной сначала, да и я доставал её. Сам купаться хотел пойти. Она как психанет и к двери. Раз так, говорит, на мост пойду! И плавать Анька не умеет. Утонет!
В городе всего один мост, с которого можно было утопиться — Петропавловский. Бежать три минуты.
Я рванул что есть силы. Не зря же готовился к нормативам на поступление. Есть вероятность, что уже поздно, но Аня могла сразу не утонуть. Разбиться о воду — врядли. Максимальная высота моста метров 10.
Оставалось совсем немного. Перед глазами уже был подъем на мост. В свете фонарей, я увидел Аню, перелезающую через ограждение.
— Стой! Остановись! — кричал я, но тщетно. — Аня стой!
Её ноги соскользнули с края, и через пару секунд раздался всплеск воды. У меня оставались секунды, чтобы прыгнуть за ней. В мутной воде, к тому же ночью, шансов найти её, почти нет.
Не знаю, как я преодолел ограждение, но со стороны, думаю, это был полет Железного Человека. Пока летел, прекрасно видел, где борется за свою жизнь Аня, не давая себе утонуть. Выплыв на поверхность, я начал грести к ней. Сил у девчонки уже не осталось, и её голова скрылась под водой.
Я нырнул следом, в надежде поймать в воде. Вытянул вперед руку и ничего. Мрак и пустота. Сердце колотилось с невероятной силой.
И вдруг мою ладонь тронули чьи-то пальцы. Успев, ухватится за них, я потащил Аню наверх.
— Папа приехал. Сейчас будет беда, — удручающе произнес Димка, когда мы подошли к их дому.
Мне самому стало некомфортно. Не лучший момент для встречи с отцом Ани. Да еще после того, как из-за меня она попробовала себя в прыжках в воду. А про удар по лицу, интересно, знает? Войдя в подъезд, я быстро рассмотрел лицо Ани. Повреждений и синяков не было, значит, моя отмашка в драке следов не оставила.
Большую двухстворчатую дверь открыл статный мужчина в светло-синей рубашке с черным
— Быстрее, Сергей! Заноси! — назвал он меня по имени.
Войдя в квартиру, я осмотрелся и понял, что семья Красновых не из простых смертных. Длинный коридор с высокими потолками, на полу паркет и красная дорожка, концы которой не махрятся. Вместо дверей в зал большая рельефная арка.
— Что случилось, Серёжа? — выбежала из комнаты женщина в красном шелковом халате с заплаканными глазами.
Вот в кого Анечка! Те же черты лица и даже щ"eки такие же пухлые. Каштановые волосы без единой седой пряди. Очень красивая женщина.
Дима вновь всё объяснил и повёл меня по указанию отца в зал. Положив девушку на диван, я отошёл назад, уступив место маме.
— Спасибо тебе, Сережа. Мы всегда знали, что с тобой ей повезло, — сказала мама Ани, взяв меня за руку. Через пару минут в зал вошел отец.
— Сергей, пойдем. Без нас разберутся. Я тебе одежду сейчас дам сухую, и ты попьешь горячий чай.
Переодевшись, мы прошли в отдельную комнату. Бросается в глаза множество фотографий на стенах. Запечатлены моменты с каких-то поездок в Москву, фотографии маленьких Ани и Димы. Одна из фотографий интереснее всех — несколько человек в касках и светлой форме на фоне джунглей.
На столе — чёрный телефон, ручка, чернильница, графин с водой и несколькими гранеными стаканами. Ну, и полуметровая наркомовская лампа из металла с узким тканевым абажуром и металлическим украшением на н"eм, несколько раз воспроизводящим советский герб. Справа — окно, а перед столом — диван и два кресла по бокам. Я как будто в кабинете у Иосифа Виссарионовича.
— Садись, поговорим, — указал мне на кресло хозяин дома. — Зовут меня Леонид Борисович. Спасибо тебе, Серёжа. Я в тебе не сомневался. И да, про вас с Аней мы знаем.
В этот момент вошла мама с подносом и сказала, что Аня спит и с ней всё хорошо.
— По соседству живёт главрач Городской больницы, — сказала Вероника Васильевна, протягивая мне кружку с чаем. — Он осмотрит её, так что не волнуйся Сережа. Мы тебе безмерно благодарны. Меня Вероника Васильевна зовут, если ты не знаешь.
— Как Владимир Петрович и Надежда Петровна? — спросил Леонид Борисович.
Я был удивлен... нет, не так — офигел отношением к себе. Одежда сухая, чай из кружек сервиза «Мадонна», про стариков поинтересовались. Думал, что меня выгонят с квартиры сразу, как я положу Аню на диван. А то и отправят вниз головой с лестницы. Чего-то я в этой жизни не понимаю.
— Дед и бабушка нормально. Работают, меня воспитывают, в военное училище завтра отправляют. А что вы про нас с Аней знаете?
— И про вашу ссору, и расставание из-за Капустиной, и про сегодняшнюю драку теперь тоже знаем, — сказал Леонид Борисович.